День прошел обычно, лишь пару раз он отрывался от документов: на обед и дневное построение батальона. Без двадцати четыре Изюмов глянул на наручные часы, со вздохом облегчения отодвинул на край стола наполовину просмотренную увесистую папку с документами, поднялся с кресла. Сквозь распахнутые окна донесся громкий сержантский рык:

  - Запевай!

  Дружный хор молодых голосов грянул:

  Я по свету немало хаживал,

  Жил в землянках, в окопах, в тайге,

  Похоронен был дважды заживо,

  Знал разлуку любил в тоске.

  Но Москвой я привык гордиться,

  И везде повторял я слова:

  Дорогая моя столица,

  Золотая моя Москва.

  Дорогая моя столица,

  Золотая моя Москва.

  Изюмов задумчиво нахмурился и потер гладко выбритую щеку. Песня пробудила мучительные воспоминания. Он родился в дальнем Подмосковье в маленькой деревне и с тем, что никогда больше не видит родные места до сих пор не мог примириться. Москва семнадцатого века не его Родина, но в тоже время он чувствовал какое-то сродство с этим городом. Захлопнув дверь кабинета, подполковник направился на выход из здания, по пути бросив дежурному по штабу:

  - Я в городскую администрацию, звонить, только если случится что-то очень важное!

  - Есть - торопливо подскочил со стула сержант - сверхсрочник.

  - Подполковник Иванов выехал?

  - Никак нет, товарищ подполковник!

  Изюмов прошел немного дальше по коридору и приоткрыл дверь кабинета начальника штаба, бывшего командира радиолокационного батальона. Хозяин помещения, с мрачным видом укладывал ежедневник в светло - коричневый портфель. Производство разнообразных кожаных изделий из привозной кожи прочно освоил городской мелкий бизнес. Несколько частников и две артели производили широкий ассортимент продукции, от курток до портфелей и кошельков. Несмотря на напряженность во взаимоотношениях, увольнять молодого офицера градоначальник не решился. Рисковать отношениями с военными он не стал. Подполковнику Иванову предложили должность начальника штаба мотострелкового батальона, на нее тот согласился. Хотя стычек с градоначальником больше не происходило, но неприязнь во взаимоотношениях, осталась.

  - Чего такой мрачный, Сергей Федорович?

  - Ну ты же знаешь, голос офицера дрогнул. Наедине командир и начальник штаба общались на 'ты', - вчера хоронил соседа. А там двое детей осталось. Погодки пять и шесть лет.

  Сосед, служивший по контракту в пограничниках, во время ночного боя на границе с разбойниками, неосторожно поднял забрало. Шальная стрела ударила в глаз, убив его на месте.

  - Сочувствую, - понимающе кивнул Изюмов и хлопнул начальника штаба по плечу, - Считай мы все на войне...Ты со мной едешь в администрацию, или сам доберешься? - спросил Изюмов.

  - Да с Вами, наверное, - застегнув портфель, слегка задумчиво произнес подполковник. Забросив ремень портфеля на плечо, он направился вслед за командиром.

  Через десять минут Изюмов с начальником штаба поднялись по лестнице на второй этаж администрации и, пройдя по длинному коридору зашли в актовый зал. Большая часть стульев сиротливо пустовала, лишь на третьем ряду сверкали звездами погон силовики. В администрации собрали их всех, от военных до пожарных с таможенниками. Солнце ярко освещало пока еще пустынную сцену. Лишь посредине сиротливо стоял покрытый длинной, до пола, красной скатертью стол с двумя задвинутыми под него стульями. Свет бликовал по стоявшей в углу закрытой и, словно перенесенной из восьмидесятых годов двадцатого века трибуне. Ветерок из открытых окон колыхал стоящий в углу сцены флаг города. Только военных собрали, подумал Изюмов, слегка нахмурившись, а по какой причине?