Лэтроп постучал по трибуне:
– Мы отклонились от темы. Где же Эвери Шейркросс?
– Он занят, – сообщил Докерти. – Никто и никогда не смел упрекнуть Эвери в лени или праздности.
– Чем именно он занят? – настаивал Лэтроп. – Изучает улики? Сравнивает версии? Допрашивает подозреваемых? Граждане Гуд-Эдвайса имеют полное право знать, на что тратятся их кровные денежки.
Начальник полиции снова засунул оба пальца за ремень и перенес вес с одной ноги на другую.
– Не могу сказать, чем Эвери занят прямо сейчас, но когда мы встречались утром, он переписывал свой каталог в соответствии с десятичной системой Дьюи[42]. Будь я проклят, если понимаю, что это значит.
– Вот здесь! – воскликнул Шейркросс и схватил Энди Барлоу за плечо. Тот вздрогнул, хотя старый библиофил весил ненамного больше самого плеча. А скинь начальник полиции столько же фунтов со своего живота, никто бы вообще этого не заметил.
Энди нажал на паузу, и картинка на мониторе в кабинете Докерти послушно замерла.
– Можете приблизить?
– Конечно.
Энди сыграл адажио на клавиатуре компьютера, и экран заполнила та самая полка.
– Здесь нам повезло, – заявил Энди и помассировал плечо. – Не все телекомпании перешли на формат «блю-рей». Десять лет назад у нас была бы видеокассета, и хорошо, если бы удалось разглядеть тавро на корове миссис О’Лири.
Шейркросс шикнул на него и сдвинул очки с толстыми стеклами на кончик длинного носа, потом поднял их к самой переносице и наконец зафиксировал примерно посередине. Сейчас он был похож на китайского мудреца, манипулирующего с косточками на абаке. Но вот он выпрямился и вернул очки на законное место.
– Что-нибудь нашли?
Начальник полиции был терпеливым человеком, но сейчас они с Шейркроссом, казалось, пребывали в параллельных вселенных, где время текло с различной скоростью.
– «L’Exploration d’Descubrimientos en Nuevo Espano». Джентльмены, я просто потрясен.
– Я тоже, – заметил Докерти. – Не понял, это латынь или суахили?
– Это кастильский диалект испанского языка, но уверяю вас: я в нем не разбираюсь. Приблизительный перевод – «Обзор открытий в Новой Испании». Книга напечатана, если меня не подводит память, в Мадриде, в тысяча пятьсот сорок пятом году.
Докерти присвистнул:
– Такая древность должна стоить уйму денег.
– Совсем необязательно. Нельзя оценивать книгу по ее возрасту. Иначе любая старинная семейная Библия в Северной Америке стоила бы тысячи долларов. Но поскольку от них никто не избавляется, они встречаются так же часто, как прищепки для белья. Редкость книги тоже не всегда определяет цену, хотя этот экземпляр определенно раритетный. Думаю, отпечатали штук десять, не больше – вручную, специально для двора Филиппа Второго Испанского и его придворных. Сохранность книги часто значит очень много, но не в этом случае. Даже отсутствие обложки и важных страниц едва ли сказалось бы на стоимости этого экземпляра. Спрос, джентльмены, – это главный двигатель капитализма, и в нашем случае он перевешивает все возможные недостатки. Я знаю с десяток богачей, которые станут яростно торговаться и предлагать какие угодно деньги, лишь бы заполучить «Обзор…» в любом состоянии. Насколько я могу судить, вряд ли отыщется экземпляр в лучшем виде, чем этот.