В это самое время Сирра со свойственной ей ловкостью и проворством спешила по узким улицам Стамбула, пробираясь по своему обыкновению в глубокой тени домов. Она походила на животное, и если бы действительно кто-нибудь увидал ее скользившую у домов тень, то никто бы не принял ее за человеческую, так горбата и изуродована, так мала и безобразна была Сирра.

Но в душе ее соединялись все добрые качества, чтобы вознаградить за то, чем обделила ее природа во внешности. Она была умна и добра и преследовала важные планы. Сирра разрешила Мансуру-эфенди использовать ее в своих целях только для того, чтобы низвергнуть его! При этом она следовала не одному велению своего сердца, но и голосу Золотой Маски. В ее руках была теперь возможность низвергнуть и обличить всемогущего шейха. То, что она преследовала свои собственные планы, он узнал из ответа, который она дала по приказанию Золотой Маски. Теперь пришло время оставить его.

Но не для себя делала Сирра все это! Ее побудило к этому беспрестанное преследование Реции, после того как у нее уже были похищены отец и брат. Преследования шли от Кадри, от Мансура и от Гамида-кади — теперь в своих руках она имела противодействующую силу, и она, жалкий урод, хотела воспользоваться ею.

Дойдя до набережной, Сирра нашла много каиков, но ни одного лодочника.

Недолго думая, она села в первую лучшую лодку, оттолкнула ее от берега и стала грести одной рукой. Путь через всю гавань в Галату широк, но она быстро преодолела его.

Она привязала лодку к одному известному ей, но довольно отдаленному месту набережной вблизи той улицы, где стоял старый деревянный дом ее матери, толковательницы снов и гадалки Кадиджи.

Она быстро дошла до старого, маленького дома. Там все было тихо и темно.

Неужели старая Кадиджа уже умерла? Неужели никто не помог ей в предсмертных муках?

Сирра подошла к двери — она была заперта. Никто не шевелился внутри дома, никакого стона не было слышно.

Сирра постучала, никто не вышел на ее стук. Она постучала еще громче — все то же молчание.

Тут Сирра легко и проворно, как кошка, подкралась к полуоткрытому окну, совсем отворила его и прислушалась — внутри ничего не было слышно, еще меньше могла она что-нибудь видеть при царившем там мраке.

Тогда Сирра влезла в окно и тихо пробралась в комнату. Глаза ее должны были сначала привыкнуть к царившему там мраку, поэтому она простояла несколько минут неподвижно.

Потом, подойдя к старой постели, на которой всегда спала ее мать Кадиджа, она осторожно ощупала ее, постель была пуста, старой Кадиджи не было в комнате.

Сирра зажгла маленькую, стоявшую на столе, лампу и начала обыскивать прихожую, маленький двор и остальные комнаты, но ни больной, ни мертвой нигде не было! Неужели Кадиджу уже унесли? Не слишком ли поздно пришла Сирра?

Дверь дома была заперта. Все было по-прежнему. Внизу в комнате на столе еще лежали остатки обеда: рыбьи кости, сладкий рис и маисовый хлеб.

Потушив лампу, Сирра вылезла через окно на улицу. Едва только она очутилась внизу, как услышала произносимые вполголоса слова человека, который приближался, разговаривая и смеясь сам с собой. Она прислушалась: это была ее мать Кадиджа. Так она говорила всегда, возвращаясь ночью домой в пьяном виде.