— И что же это за «он», который тебе все рассказал?

— Прекрати, Эва. Говорю тебе, мне все о тебе известно, ты можешь прекратить играть. Ты хочешь, чтобы он переехал сюда, и для этого выгоняешь меня?

— Что ты несешь? Кто «он»?

Мгновенным движением он швырнул на пол блюдо с фруктами. Острые керамические осколки и катящиеся по свежеотполированному паркету апельсины и яблоки.

Он направился в спальню.

Она последовала за ним.

— А нельзя ответить вместо того, чтобы ругаться? В том, что у тебя нет ответа, блюдо не виновато.

Он открыл верхний ящик комода и начал рыться в ее белье.

— Что ты делаешь?

— Куда ты его засунула?

— Что?

— Этот роскошный дневник, который ты получила?

— Ты хочешь, чтобы я тебе его вернула?

Он остановился и пристально посмотрел на нее:

— Остановись наконец! Я специально оставил его на кровати, чтобы ты поняла, что я заметил и его, и этот омерзительный клок! Сколько лет этому мерзавцу? Медальонами вы тоже обменялись? А что, тебе пойдет, если ты повесишь себе на шею маленького золотого Андерса. — Взяв в руки черный бюстгальтер, он помахал им перед ее лицом. — Полагаю, он захлебывается от похоти, когда видит это на тебе, хоть такое и трудно понять.

Она молчала. Он окончательно свихнулся?

С грохотом задвинув ящик, он вышел из спальни. Она пошла за ним. В дверях гостиной он вдруг остановился.

— Да ты сошла с ума!

Судя по голосу, он действительно имел это в виду, и она проследила за его взглядом. На столе рядом с диваном стояла ваза, из которой торчали зеленые стебли. Роз не было. Их срезали и куда-то унесли.

Теперь ухмыльнулась она:

— Стоило беспокоиться. Мог бы с самого начала оставить себе, мне они все равно не нужны.

Оглянувшись, он посмотрел на нее как на душевнобольную.

Зазвонил телефон. Ни один из них не торопился ответить. Сигнал за сигналом, а они стояли и слушали, точно окаменев.

— Не отвечай.

Он тут же направился к телефону в кухне. Словно она велела ответить немедленно.

— Да, это Хенрик.

И молчание. Пока оно длилось, Эва подошла и заглянула в кухню через открытую дверь. Он стоял совершенно неподвижно, открыв рот и не мигая глядя перед собой. Трубка прижата к уху.

— Как она? Где она лежит?

Он очень встревожен. Несколько месяцев назад его матери сделали операцию по шунтированию. Может быть, ей снова плохо?

Но тут он медленно повернул голову и посмотрел на нее. Пронзил ее настолько презрительным и враждебным взглядом, что она испугалась. Не спуская с нее глаз, он продолжил разговор:

— Вы можете сказать ей это сами.

И протянул ей трубку.

— Кто это?

Он молча стоял и с прежней ненавистью протягивал ей трубку.

Физически ощущая опасность, Эва медленно приблизилась. Он продолжал смотреть на нее, пока она подносила трубку к уху.

— Алло.

— Это Черстин Эвертсон из Кортбаккенского детского сада.

Официально и обезличенно. Словно обращаясь к незнакомому человеку. Или к тому, с кем не хочешь знаться.

— Да, здравствуйте.

— Будет лучше, если я перейду сразу к делу. Я только что сказала вашему мужу, что знаю о его отношениях с Линдой Перссон и о том, что вчера они закончились. Еще я рассказала, что Оса Сандстрём получила анонимное письмо с газетной статьей о Линде, которое положили в ее ящик вы. Оса видела, как вы делали это.