– Принципы? – Настя ушам своим не верила. – Неужели в сегодняшней милиции у кого-то еще есть принципы? Не верю!

– И тем не менее. Но для ребят Антон при всех своих особенностях все равно был своим, потому что – что, Настя Пална?

– Потому что пил вместе со всеми. Угадала?

– Совершенно верно. Пил вместе со всеми и не уклонялся. Но! – Сергей назидательно поднял указательный палец. – У нашего мальчика жесткие правила, они же принципы, которые он за все годы службы на территории ни разу не нарушил, и в этом сказывается его принципиальность.

– И какие же это принципы?

– Никогда не пить в форме, – Сергей загнул большой палец на правой руке, – никогда не пить, не положив предварительно оружие в сейф, – за большим пальцем последовал указательный, – никогда не пить, если предстоит сесть за руль, пить только вне рабочего времени, никогда не пить абы что, то есть всякую дрянь.

Теперь перед Настиным носом красовался некрупный, но жилистый, крепко сжатый кулак Зарубина.

– Откровенно пьяным его никто никогда не видел, Антон свою норму знает четко и не превышает, хоть ты ему кол на голове теши. Кстати, ребята над ним посмеивались за то, что он костюмы носит. И речь у него больно правильная. Обратила внимание?

– Еще бы! – откликнулась Настя. – Я тоже страшно удивилась. Как-то это нетипично для современного опера. Никаких тебе «терпил» и «следаков», все сплошь потерпевшие и следователи.

– Еще как нетипично, – тут же подхватил Сергей. – Но ты не думай, Пална, у него в кабинете в шкафу вполне приличный оперативный гардеробчик висит, я сам видел, так что при необходимости он в кого хошь переоденется в пять секунд. А так, чтоб с людьми пообщаться, это ему в костюмчике ловчее. Уж не знаю почему, ну да не мое это дело. Может, он и за речью следит, слова выбирает, чтобы людей нашим жаргоном не отпугивать. Он вообще особенный, наш Антоха, к нему общие мерки не применимы.

– Почему? – удивилась Настя. – Ты же мне только что сказал, что Антон – парень как парень. Темнишь?

– Да ну тебя, Пална, – расстроился Сергей, – вот знал же, что не надо с тобой в беседы втягиваться, ты как клещ впиявливаешься и все наизнанку выворачиваешь. Тебе только слово неосторожное брось – ты всю руку по локоть оттяпаешь.

– А ты не бросай неосторожных слов, когда имеешь дело с женщиной, – улыбнулась Настя. – Ну, выкладывай, что ты там пытаешься от меня скрыть?

– Не то чтобы скрыть… – замялся Зарубин. – Это даже не тайна, это все в секретной части личного дела есть, да и Антон об этом сам рассказывает, если его спросить. Просто он не любит об этом говорить, но если задать вопрос – он уклоняться и врать не станет. Короче, слушай. На нашего Антоху потери начали сваливаться с детства. Ты не смотри, что ему всего двадцать восемь, он горестей навидался, как будто сто лет прожил. У него были мама с папой и старшие брат с сестрой. Сначала умер отец, причем внезапно, дома, от сердечного приступа, практически на глазах у Антона. Парень с ним один в квартире был в тот момент.

– Ничего себе… – покачала головой Настя. – Сколько же ему было тогда лет?