Наплевать на все. Что он может сделать? Чувство гадливой опаски, охватившей Ильина после первого прикосновения, прошло. Испарилось, оставив после себя резкий привкус куража, приходящего обычно перед последним броском.

Все, сомнения и расчеты остались позади, нужно встать и…

Лес закончился, дорога выползла на пригорок, к стоящему на обочине автофургону, дальнобойному монстру, покрытому пылью дальних дорог.

– Тормози, – приказал Гость. – Возле фуры.

– А еще возможен вариант… – продолжил Ильин, выполняя распоряжение, – в твоей сумке вдруг окажется небольшая бомба, с термитной начинкой, так что, и ты, и твоя нить сгорите очень быстро. Пшик – и вы сольетесь, наконец, в газообразном состоянии…

Гость выскочил из машины, как только она остановилась. Было хорошо видно, как трясутся у него губы, как побледнело лицо, а руки сжаты в кулаки.

– Выходи, – коротко сквозь зубы бросил Гость. – Тебе – в фургон. Машину я отгоню сам.

Ильин медленно выбрался из «тойоты». Вытащил с заднего сиденья сумку.

Пахло полынью. Горячий ветер на секунду прижался шершавой щекой к лицу Ильина.

Гость осторожно, словно боясь, что Ильин ударит его, обошел машину, сел за руль.

– Аккуратнее там, – предупредил Ильин, – заднее правое – старое, латанное дважды.

Отступил с дороги – под ногами хрустнула выгоревшая трава.

– И чехлы не запачкай… в экстазе… – Ильин даже улыбнулся в горящие бешенством глаза Гостя.

И помахал рукой вслед уезжающей машине.

Вот сейчас, подумал Ильин, из фургона выйдет мальчик с пистолетом и проделает в моем молодом, почти еще неношеном организме несколько дополнительных отверстий. Это уже стало у него своеобразным ритуалом – думать перед началом операции о мальчике с пистолетом и отверстиях.

В самом начале работы ляпнул такое приятелю перед захватом бандюков. И напоролся на очередь из автомата. Три пули пробили полу куртки, одна ударила в пистолет, выбив оружия. И – ни одной царапины. Ни одного ранения за все время работы – до Встречи и после.

Выйдет целый десяток мальчиков. Сотня мальчиков с пулеметами.

В кабине никого не было.

Ильин прошел мимо, заглянул. Обычная кабина с голыми наклейками на стенках. Какой-то пушистый зверек над лобовым стеклом.

Сзади, от фургона, что-то лязгнуло.

Ильин соскочил с подножки, пошел на звук.

Задняя створка на фургоне была открыта. Типа – приглашают.

– Кто-кто в теремочке живет? – спросил Ильин, поднимаясь по металлической лестнице. – Кто-кто в аппарате живет?

В фургоне пахло металлом и машинным маслом. И, как показалось Ильину, чем-то медицинским.

Глаза постепенно привыкли к сумраку.

Пустой фургон. И зачем было нужно…

– Не оборачиваться, – приказал голос сзади.

Нуда, подумал Ильин. А потом еще прикажут лежать, сидеть, служить…

– Не оборачиваться, – повторил голос, уже не так уверенно.

Ильин, не выпуская из руки сумку, медленно повернулся лицом к выходу. Стрелять они в него будут? За невыполнение приказа? Да пошли вы…

Возле фургона стоял парень лет двадцати пяти. Джинсы, клетчатая рубашка, бейсболка – типичный, даже слишком типичный водила-дальнобойщик.

– И как ты собираешься меня заставить не оборачиваться? – поинтересовался Ильин. – В рожу плюнешь?