Пауль вставая, невольно застонал, голова сильно зашумела. Снова присел на кровать. Паренек тут же открыл глаза, встревожился и приподнялся, тихонько заговорил.

— Вам нельзя вставать, господин Гольц, целительница велела лежать.

— Мне уже лучше сынок — так же тихо ответил ему Пауль, затем поднялся, потрогал повязку вокруг лба, отозвавшуюся дергающей болью на прикосновение — на свежем воздухе мне будет совсем хорошо.

Потихоньку, придерживаясь рукой за стенку сходил в туалет а потом вышел на задний двор. Подышал, наслаждаясь свежестью погожего утра, ему действительно стало легче. Солнце уже встало, ни туч, ни облаков на небе не было. Это хорошо, значит батареи зарядятся полностью, обойдемся без генератора. Это еще больше придало ему хорошего настроения. На стоянке, возле грузовика возился Андрей, позвякивая железом, судя по всему, ремонтировал колесо КАМАЗа.

Сломалась техника, усмехнулся про себя Пауль, техника у русских так себе. Зато люди, это да, настоящие люди, с большой буквы! продолжил мысленно и пошел не спеша к хозблоку. В дальнем углу нашел заветный баул с дедовским оружием, тщательно замаскированный картонными коробками. Вытащил его на проход, снял часть упаковки и побрел к молодому водителю. Андрей сидел на корточках и озадаченно разглядывал ключи балонники, словно видел их впервые. Увидев подходящего Пауля улыбнулся и поприветствовал.

— Гутен морген, комрад!

Голова у него забинтована, тоже получил ранение, отметил Гольц и заговорил.

— Гутен морген, Андрей. Это настоящее оружие солдат Вермахта, им воевал мой дед, быть может даже против твоих родственников. Но сейчас у нас один общий враг, ты настоящий боец и пусть это оружие будет твоим, ты найдешь ему достойное применение!

И вручил сверток из грубого брезента обалдевшему парню.

Кажется, он меня понимает!

Гельмут остался предан своему сюзерену до конца. Возвращаясь с десятком своих дружинников из недолгого путешествия, на въезде в замок обратил внимание на стражника у ворот. Он был не из их дружины и даже надвинутый на глаза шлем не мог скрыть чужое лицо. Поэтому командор не стал заезжать в раскрытые ворота надвратной башни, заподозрив неладное, а спешно надел уже снятый шлем и опустил забрало.

— Одеть шлема, к оружию! — успел крикнуть он, повернувшись к своим бойцам.

В тот же момент в них полетели арбалетные болты а из ворот хлынули вооруженные воины. Начался скоротечный бой. Внезапное нападение и первый залп сразу дало результат и половина отряда Гельмута, истыканная стрелами и болтами выбыла из боя. Рубя мечом набежавших врагов, закричал сыну.

— Уходи Конрад, зря погибнешь!

Сам продолжал яростно отбиваться до тех пор пока не получил мечом по бедру и топором в шлем. В голове зашумело, перед глазами задвоилось, он плохо помнил как подскочивший сзади Конрад всадил болт в спину его противника и схватив за повод гнедого, галопом погнал в степь. Когда в плечо прилетела стрела Гельмут не понял.

Сын не долго гнал коней, заехав в ближайший невысокий кустарник, он помог отцу покинуть седло, затем выдернул болт, стянул кольчугу (благо стрела вошла неглубоко) и перевязал раны. Беглецы огляделись по сторонам. Погони за ними не было и это было странным.