Нам действительно предстояло решить, что делать дальше. В комнате темно, чтобы разглядеть все детали, а мой фонарь некоторое время светить не будет. В этом я убедился еще тогда, когда обнаружил, что он и сверкнуть может, как тысяча близких солнц.

Для начала я попытался сдвинуть брус обратно в коридор и едва успел уклониться от выпада здоровенного ножа, мелькнувшего у самого моего плеча. Потом у меня у самого чуть не получилось резануть ножом по чьим-то пальцам, ухватившимся за край двери в попытке ее открыть. На этом мы все ненадолго успокоились, после чего из-за дверей раздался голос Мелвина:

— Сорингер, давай попробуем договориться?

— Договориться? О чем? — поинтересовался я, чтобы протянуть время. Какое-то время мы можем не волноваться, вспышка фонаря ослепила их всех — будь здоров.

Не представляю, сколько прошло тогда времени, когда я баловался в каюте фонарем и случайно узнал о еще одном его свойстве, на время оставляющем без зрения. Помню, я совсем уж испугался, что навечно остался слепцом, и от паники меня спасло только то, что слепцы не могут видеть свет, а его в моих глазах было предостаточно. Еще мне удалось выяснить вот что: фонарю необходимо какое-то время, чтобы вновь вернуться к жизни и светить по-прежнему. И этого времени нужно даже больше, чем необходимо глазам, чтобы вернуться в нормальное состояние. Так что второй мой страх заключался в том, что фонарь стал бесполезной железкой — зрение уже вернулось, а фонарь еще не светил.

В комнате непременно должна быть еще одна дверь, но ее противоположный край утопал во тьме. За дверь, по уверению Николь, можно не беспокоиться, но кто его знает, откуда у нее такая уверенность? Ведь ей, как и мне, ни разу не приходилось бывать в сохранившихся строениях Древних. Так что в любом случае стоит покинуть комнату как можно быстрее, а для этого нужен свет.

— Сорингер, — продолжил Мелвин, после чего раздался звук, очень похожий на стук лбом по металлу, и ругательство. Я злорадно улыбнулся — Мелвину точно досталось от вспышки фонаря. — Сорингер, ты же сам все видел. Ты только подумай, какие сокровища ждут нас всех! А чего стоит корабль Древних! Ну кто она тебе? Ты будешь богат, Сорингер, очень богат. У тебя таких будут тысячи! И в конце-то концов, она же тебе надоест через неделю, ну, пусть через месяц. Это сейчас вы смотрите друг на друга так, что, признаюсь, мне даже немного завидно. Но пройдет месяц, два, три, и все станет совсем по-другому! А здесь сокровища, вот они, осталось только протянуть руку!

Мелвин говорил что-то еще, но я его уже больше слушал, я смотрел на Николь. Вот оно как оказывается, она на меня тоже смотрит, причем так, что даже Мелвину завидно! И как я раньше не замечал ее взглядов?

Должен признать, что Николь, отлично слышавшая слова Мелвина, не выглядела слишком уж смущенной. Да и вообще, после орешка куири она была едва ли не веселой. Когда Мелвин приложился лбом в дверь, девушка, не сдержавшись, прыснула. И это в нашем-то положении!

«Мне самому, что ли, орешек съесть?» — раздумывал я.