– Я хочу тебя, – сказал отрывисто, раздраженно, чтобы не вздумала спорить.

– Я хочу тебя, – вторила Мэри, покорно, ласково, чтобы не думал, что она спорит.

Маленькая узкая кровать скрипела под тяжестью двух тел в агонии, но Михаэль усилил давление пальцами и языком. Одновременно, приспосабливая к резким толчкам, с которыми будет входить в нее.

– Тесно, как тесно…

– Я куплю новую.

Он рассмеялся.

– Внутри тебя тесно, сладкая, – ввел второй палец, – здесь.

Она выгнулась, предлагая войти глубже, и предлагая ввести еще один палец. Он выполнил просьбу и вкусил новый стон.

– И влажно, – сказал ей в ухо, – и тепло. Ты стараешься, сладкая. Для меня?

– Еще! – приказала она, блеснув зелеными омутами. И тут же сменила тон. – Еще, пожалуйста!

– Мое имя, – потребовал.

– Михаэль, – выдохнула с удовольствием. – Михаэль. Пожалуйста…

Его губы растянулись в улыбке, и он слегка ударил по средоточию ее страсти.

– Михаэль, – она развела колени, потянула его на себя, и он разместился между ее бедер, потерся набухшим членом. Даже сквозь брюки она почувствовала его возбуждение и вздрогнула. Ее дыхание сбилось. – Я… Михаэль…

Мэри терлась об него, разочарованно вздыхала, не в силах получить доступ к вожделенному, искала пуговички на брюках, которые были влажными от ее желания. И тесными от его желания.

– Моя, слышишь? Ты не будешь знать другого мужчину. Больше нет.

Она дернулась, как от удара и он заметил, как меняется выражение ее глаз. Отголоски сна покидали ее.

– Нет, сладкая, не так быстро, – он ускорил движение пальцами. – Не прячься, не надо.

Она пыталась оттолкнуть его, но он не сдвинулся ни на дюйм.

– Не надо, сладкая, – уговаривал, осыпая поцелуями шею, лицо, живот. – Моя, ты моя. Я забуду обо всем, что было, я не позволю даже тени лечь между нами. Поверь мне, Мэри. Не останавливайся, не превращайся в кусок льда. Я не вынесу.

Но она ускользала от него. Снова. И тело ее замерло, терпя прикосновения, но не наслаждаясь. Он посмотрел в глаза.

– Мэри?

– Пожалуйста, граф… слезьте с меня.

Он с трудом дышал от возбуждения, его член пульсировал и кричал о свободе и своих правах умереть у нее между ног. Но она не хотела его больше. Лед не таял в его пламени.

– Граф, будьте так любезны и слезьте с меня.

Он приподнялся на локтях. Только уловив дрожь, которая ее била, откатился в сторону, выпрямился, сел. Она натянула простынь под горло.

– Что вы делаете в моей постели?

– Ответ очевиден.

Она смутилась. Его распутная женщина смутилась.

– Я была уверена, что сплю, и…

– И во сне заниматься со мной любовью допустимо, а в реальности нет. Со мной – нет, а с другими? Ты хотела, чтобы вместо меня был кто? Кто из твоих любовников?

Он невесело рассмеялся и отвернулся, поправляя одежду. Он не покажет, что она значит для него. Не покажет больше того, что она уже знала и видела.

– А в реальности, – она прикоснулась к его спине и отдернула руку, – я не гожусь ни на роль жены, ни на роль любовницы даже для виконта, не говоря о графе.

Он обернулся, успев заметить боль во взгляде.

– В реальности, – продолжила Мэри, – я не девственница и почти так же красива, как лорд Уинслоу, с которым у нас практически одно лицо.