– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, верно?

Эсма расслабилась в его объятиях, злость выплеснулась и принесла облегчение.

– Я тоже люблю тебя. – Она обняла его крепче. – Хоть я и не помню, что это.

Джед видел ее будущее и мог бы сказать, что знает об этом и что она действительно любит его, но не стал. Когда сердце забьется с бешеной скоростью, когда условие Древних будет исполнено, ее воспоминания вырвутся на свободу.

Обнимая Эсму, он незаметно раскрыл портал и заглянул в мир живых. Одна Мэри вытирала рот от поцелуя Пола, а он тянулся за вторым, другая Мэри едва дышала от напора графа. Все правильно, все так и должно быть, не время вмешиваться, даже если обе мысленно его призывают.

– Джед! – умоляла Мэри в двадцать первом веке.

– Джед! – звала Мэри в девятнадцатом.

– Нет, – послал сообщение обеим и закрыл портал.

– Не бросай меня…

Джед не ответил, зато граф с азартом продолжил наступление.

– Бросить? Сейчас? Это невозможно, – сказал присев на подлокотник дивана, к Мэри, склонил голову к ее уху. Она забилась в угол, то есть, практически прильнула к нему сама и единственное, что оставалось – взять предлагаемое. – Ты уже дышишь почти ровно после моих поцелуев, но я дам тебе еще небольшую передышку.

– Мне нужно идти.

Мэри попыталась встать, но граф навис над ней, уперев одну руку в спинку дивана и тем самым словно взяв в плен.

– Я расскажу тебе одну из своих фантазий, – сказал, понизив голос до шепота. – Я поделюсь с тобой тем, что вижу в снах, чтобы мы смогли повторить это. Тебе понравится, сладкая. Сначала я буду нежен, чтобы ты доверилась и подпустила ближе. Я прикоснусь губами…

Он сделал паузу, два дыхания сплелись.

– Как думаешь, с чего я начну? Правильно, – еще ближе и тише раздавался шепот, – ты ведь хорошо разбираешься в этих вопросах. – Его пальцы прикоснулись к вырезу платья. – Придется его разорвать: слишком скромное для того, что я хочу.

Мэри встрепенулась, пытаясь отстраниться, но вторая рука графа притянула ближе.

– Ты даже не дослушала, – он притворился рассерженным. – Сладкая, не торопись, мы все успеем. Верь мне. Разорванное платье, спущенные чулки… подвязки я оставлю. И туфли. – Он приподнял подол платья. – Расшитые серебром? Ты подготовилась, сладкая.

Его губы опустились к ее шее, осыпая быстрыми поцелуями.

– Здесь я оставлю свою метку. Когда-нибудь, – граф довольно улыбнулся. – И каждое утро ты будешь смотреть на нее, и вспоминать, что я был в тебе, на тебе. Лежа. Сидя. Стоя… Как еще, сладкая? Напомни. Как еще ты хочешь?

Он поднял голову, и Мэри показалось, что за маской нежности притаилась злость. Он понял, догадался, что ее опыт в данном вопросе не чисто теоретический? Но даже если и так, она ему ничем не обязана и ничего не обещала. Ее вообще не должно быть в этом веке и хранить девственность человеку, который умер за двести лет до твоего рождения…

Она разозлилась на него за этот взгляд. Разозлилась на себя за невозможность дать то, что он требовал или… скорее, за желание дать то, на что он посягал. Она могла бы. Раньше. Если бы они встретились вовремя. К черту! Она не обязана оправдываться!