— Стой, Кампобассо! Я знал, что ты предатель. А теперь я хочу посмотреть, правда ли, что ты еще и трус! — закричал Филипп де Селонже. — Ты украл мою жену и за это заплатишь своей жизнью!

— Возьми ее, если хочешь, — ответил похититель и поднял Фьору на руках, превратив в живой щит. Но голос Филиппа оказал на молодую женщину магическое действие. Ногтями она вцепилась в открытое лицо, которое виднелось в отверстии поднятого забрала.

Кампобассо издал дикий вой и расслабил хватку.

Она тут же этим воспользовалась и соскользнула в снег…

— Отличная защита, — одобрил Дуглас Мортимер. — А теперь отойдите в сторону, потому что мы еще с ними не закончили!

Третий всадник, который оказался Эстебаном, соскочил на землю и помог Фьоре встать на ноги.

— С вами все в порядке? — спросил он.

— Да, но… откуда вы?

— Вам это объяснят позже. А сейчас мне некогда!

Он сел на лошадь и присоединился к своим друзьям. А между Селонже и его врагом уже начался бой, и были слышны звуки скрещивающегося оружия: боевого топора Селонже и цепа Кампобассо. Мортимер выступил против Анджело, а третий, еще один сын Кампобассо, достался Эстебану.

Прижавшись к дереву и затаив дыхание, Фьора не чувствовала ни холода, ни сырости, ни ветра. Она со страхом следила за развернувшейся на ее глазах яростной схваткой. Фьора молилась о том, чтобы победа досталась тем, кто защищает правое дело…

Внезапно раздался крик агонии, заглушая взаимную брань, которой обменивались противники.

— Джованни! — раздался вопль Кампобассо.

На снег упало безжизненное тело, и он окрасился в красный цвет. Эстебан, который был вооружен гораздо легче своих товарищей, прыгнул на круп лошади своего противника и моментально перерезал ему горло. В то же самое время Филипп воспользовался оплошностью Кампобассо, который смотрел на сына, и топором нанес ему страшный удар, раскроивший шлем, и ранил неаполитанца в голову… но тот остался в седле. Увидев это, Анджело, кое-как отбившись от ударов Мортимера, схватил лошадь отца за повод и потащил ее в сторону:

— Отец, бежим!

И оба всадника исчезли в снежном вихре.

Филипп уже снял свой шлем и бежал к жене.

— Моя любовь! Он не ранил тебя?

— Нет… О, Филипп… Я уже потеряла надежду тебя увидеть! Я думала…

Но он заставил ее замолчать страстным поцелуем, так крепко прижав ее к своей одетой железом груди, что она застонала.

— Вы ее раздавите, — заметил Мортимер, — и всем будет очень жаль. Дайте ей немного пожить!

Филипп освободил Фьору из объятий и расхохотался:

— Ты прав, друг мой, но от большого счастья люди сходят с ума. Я доверяю мою жену вам: берегите ее!

— Филипп! — позвала Фьора, когда увидела, что муж снова вдевает ногу в стремя. — Ты ведь не оставишь меня?

Она бросилась к нему, но его улыбка уже исчезла.

— Так надо, Фьора! Там идет бой, и мой принц может не увидеть завтрашнего дня. Мне надо к нему! Спасибо вам, друзья, и спасибо монсеньору Рене, который, как настоящий рыцарь, позволил мне присоединиться к своим, как только стало известно, что моя жена в безопасности!

— Филипп! — надрывно звала Фьора. — Вернись!