Она пошла к лужайке, которая отделяла их от соседнего строения — такого же дома, как и все остальные, из досок и бруса, с крышей из дранки, поставленного посреди участка, который содержался весьма скверно.

Дверь дома была открыта, и в освещенном проеме вырисовывалась фигура молодой женщины с грудным младенцем на руках. Абигель окликнула ее:

— Бертилья! Ваш поросенок опять все растоптал у меня в саду.

Женщина спустилась с крыльца и безучастно направилась к ним. Ее походка была, однако, грациозной, и сама она казалась молодой и привлекательной. Когда она была уже совсем рядом, Анжелика и вправду узнала Бертилью Мерсело, дочь торговца бумагой из Ла-Рошели. Пухлый и кудрявый малыш держал головку очень прямо и, чувствовалось, очень серьезно наблюдал за всем происходящим. Черты его лица в темноте были не видны.

— Я уже говорила мужу, — сказала Бертилья жалобным голосом. — Он наконец согласился, чтобы мы поставили забор, заплатив плотнику с вами пополам. Но в последние дни приключились все эти истории, сражения, потом

— чужие люди, новый губернатор, — так что ему было недосуг им заняться.

— Слов нет, тут были вещи более срочные, нежели установка забора, — примирительно согласилась Абигель. — Но вам следовало бы смотреть за свиньей, чтобы она не уходила из загона. Она уже причинила нам немалый ущерб.

Анжелика, подбадривая поросенка пинками и понуканиями, смогла наконец вернуть его обратно в хозяйские владения, откуда тот понесся галопом в другую сторону. Бертилья, вздохнув и распрощавшись весьма коротко, пожалуй, не слишком даже вежливо, тоже удалилась.

— Так значит, Бертилья Мерсело замужем? — удивилась Анжелика. — Я и не знала. И у нее уже родился ребенок. Еще и года нет, как мы прибыли сюда, ни о чем таком вроде и речи не было.

— Это не ее ребенок, — пояснила Абигель. — Это маленький Шарль-Анри. Знаете, малыш Женни Маниго, тот самый, который родился в день нашей высадки на берег. Ему скоро исполнится год. Бедный ангелочек! Впрочем, вы, наверное, и не знаете, что случилось с несчастной Женни.

— Нет. Что такое?

— Ее похитили индейцы. Уже на исходе осени, и двух месяцев не прошло после того, как она родила. В тот день несколько наших отправились из лагеря Шамплен в Голдсборо — кто пешком, кто верхом. И вдруг, в том самом месте, где индейцы однажды уже нападали, они появились опять, испуская воинственные кличи. Наши мужчины были вооружены и дали им отпор. Индейцы скрылись, но забрали с собой Женни — она замешкалась, собирая на опушке леса ягоды вместе с Сарой, своей сестрой. Саре удалось спастись и догнать нас.

Госпожа Маниго была верхом, с младенцем на руках. Она увидела Сару, бегущую к нам, а за ней по пятам неслись эти красные дьяволы. Габриэль, мой муж, выстрелил, и один из них упал. Но другой бросил свой томагавк и попал одному из наших в голову, раскроив ему череп. Для нашей общины это большое горе — ведь он был отличным плотником. А мы потеряли Женни.

Это сразило Анжелику.

— Какие индейцы? Ирокезы? Может быть, мне бы удалось…

Она уже представляла себе, как помчится со священным ожерельем вампум