– Здравствуйте, Танюшка. Извините меня за конфуз… Тут у меня… Вы не поверите, небольшой пожар!

– Так, значит, я все-таки не вовремя…

– Вы всегда вовремя!

– Даже во время пожара?

– Во время пожара особенно. Шутка. То есть поймите меня правильно. Да вы не бойтесь! Ничего серьезного! Просто сигарета на коврик упала.

– Я, собственно, по делу вас беспокою, вы не подумайте!

– Да я ничего такого и не думаю!

– Мне медсестра в регистратуре дала ваш адрес. Я ее попросила помочь – и она помогла.

– Медсестра? В регистратуре? В какой еще регистратуре?

– Ее зовут Галина Марковна. Очень отзывчивая женщина! Впрочем, это не имеет значения…

– Действительно, не имеет.

– Тогда почему у вас, Саша, такое удивленное лицо?

– Честно говоря, я не ожидал, что мое местоположение легко установить через базу данных гражданского госпиталя!

– Вообще-то госпиталь был военным.

– Все равно.

– Что же получается, Александр, ваше местоположение – это секрет?

– Не то чтобы большой. Я же не контрразведчик какой-нибудь…

– Это хорошо, что не контрразведчик. Судя по фильмам, они все параноики. Тогда, получается, все в порядке?

– В полнейшем, Танечка!

– Тогда почему на вас парадная форма?

Ответить на этот заковыристый вопрос я не успел – в наш нелепый диалог вклинился некий сердитый мужчина, чье присутствие рядом с Таней было обозначено рукавом куртки и баритоном с брюзжащими интонациями.

– Девушка, нужно же совесть иметь! – сказал недовольный баритон. – Сколько можно разводить болтовню?

– Извините, пожалуйста. Я сейчас! Всего одну минуту!

– Между прочим, девушка, это офицерское общежитие. И гражданским лицам, особенно женского пола, здесь делать нечего!

Баритон показался мне знакомым. Где-то я точно его уже слышал! Притом – неоднократно. Десяти секунд мне хватило на то, чтобы программа распознавания звуковых образов, встроенная в мою черепную коробку, выдала результат.

– Саша, вы извините ради Бога, но тут требуют… Я же… с публичного автомата звоню… – Таня зябко поежилась.

– Танечка, родная, будьте так любезны, временно уступите место этому говорливому товарищу, – попросил я.

– Но зачем?

– Пожалуйста! Не спрашивайте. Уступите.

Таня послушно отошла на три шага. Теперь на меня смотрела физиономия… младшего лейтенанта Лобановского. Да-да, младшего лейтенанта. «Недокадровых» пилотов, брошенных в сражение с армадой Шахрави и умудрившихся выжить, только что произвели в офицеры.

Рожу несчастного салаги, вдруг обнаружившего на том конце провода своего ведущего и, стало быть, начальника, нужно было снимать для передачи «Приколись!». Переносица Лобановского прямо на моих глазах покрылась капельками пота. Широкие брови взлетели на лоб. Тон из уверенно-брезгливого вдруг стал заискивающим.

– Товарищ лейтенант? Так это вы? Кто же мог знать, честное слово, что это она с вами…

Сначала я думал сказать что-то вульгарное и грубое. Вроде «Катись колбасой!» Но вместо этого я тихо произнес:

– Считаю до трех, товарищ младший лейтенант…

Я не успел сосчитать и до двух, как Лобановский испарился.

И снова бледное Танино лицо.

– Хотела бы я знать, что вы ему сказали, – улыбнулась Таня. – Что общежитие номер шесть заминировано и сейчас грянет взрыв?