— Как вас зовут?

— Эд Натли. Я ее импресарио.

Это было похоже на правду. Долорес говорила о каком-то импресарио.

— Почему вы не позвонили в полицию?

Он отпил немного виски. Похоже, оно действовало на него успокоительно. Он бросил на меня злой взгляд.

— А вам какое дело? — зарычал он. — Кто вы, собственно, такой? Не полицейский, не газетчик, на стукача вы, черт возьми, тоже не похожи. Так кто же вы?

— Слушайте, если не хотите отвечать на мои вопросы, мы позвоним в полицию, может, с ними вы не будете таким скрытным.

Он сразу сник.

— Я и хотел позвонить им, — пробормотал он. — Как только оправился от шока, хотел им позвонить.

— Так позвоните им сейчас, — подзуживал я, надеясь, что он выпил не слишком много виски для того, чтобы пойти на такое безрассудство.

Он опустил стакан, и какой-то неприятный момент я даже думал, что сейчас он подойдет к телефону, но вместо этого он вытащил смятую пачку сигарет, прилепил сигарету к нижней губе и чиркнул спичкой.

— Я знаю, кто вы такой, — сказал он вдруг. — Как это я сразу не догадался? Должно быть, теряю хватку. Вы собирались оплатить ей отъезд, не так ли?

Положив кольт на туалетный столик, я обошел вокруг Натли, взял с подноса второй стакан и плеснул туда немного виски — мне вдруг страшно захотелось выпить. Я прошел в конец комнаты и сел на стул около окна.

— А что, если так? — спросил я.

Он уставился на меня.

— Бог ты мой! Неужели вы дали ей деньги?

— Мы уходим от темы, — перебил его я. — Я хочу знать, почему вы не позвонили в полицию, когда нашли ее труп. Либо вы ответите на этот вопрос мне, либо мы идем в полицию.

Он поколебался, потом пожал плечами.

— Просто не хотел ввязываться, — сказал наконец он и вытер грязным платком потное лицо. — Они могли бы подумать, что ее треснул я. — Он аккуратно сложил платок и убрал его. — Будто я ее не предупреждал… — Он вдруг замолчал и нахмурился. — Просто не хотел ввязываться, вот и все, — неуклюже заключил он.

— О чем вы ее предупреждали? — спросил я.

Он снова заколебался, взял стакан и допил свое виски. Потом налил еще и только тогда сказал:

— Не знаю, зачем я вам это говорю. Может, потому, что я выпил, но, если уж вам так интересно, я предупреждал ее, что выходить замуж за этого полицейского безумие.

— Почему?

Он потянул виски, потом посмотрел на меня помутневшими глазами.

— Потому что его деньги плохо пахли. Только она не хотела меня слушать. — Он осклабился, стал вертеть в рыхлых грязных руках стакан. — Я предупреждал, что ее втянут в какую-нибудь грязную аферу. Куда там, она только смеялась надо мной. Если полицейский живет так, как жил этот тип, можно сделать один вывод: денежки плывут к нему из грязного болотца. Но ей было плевать. Она думала только об одном: вот она выйдет за него замуж и уйдет со сцены. Больше она ничего знать не желала. — Он еще отхлебнул из стакана. — Вот и доигралась — проломили глупую голову.

— А на чем О'Брайен делал деньги? — спросил я.

Он хитро посмотрел на меня.

— Этого я не знаю.

— А почему она хотела уехать из города?

Он надул щеки, потом выпустил воздух.

— Здесь ей больше нечего было делать. Она хотела посмотреть Мексику.