В его глазах стояло очень странное выражение: словно он увидел призрак.

– Пообещай мне, что никогда не выступишь против него!

Орсо попытался вырвать руку.

– О чем ты вообще…

– Пообещай мне!

– На одно слово, ваше величество! – позвал Байяз, и король, бросив лишь один взгляд через плечо, поспешил к магу, словно собачка, услышавшая приказ «к ноге».

Отхлебнув еще вина, Орсо снова повернулся к Савин, которая все так же веселилась рядом с Молодым Львом. Орсо мог сколько угодно кипеть яростью, но он не мог ненавидеть ее, как пьяный не может ненавидеть бутылку. Он мог сколько угодно гневаться на Лео дан Брока, но по чести, тот не сделал ему ничего плохого – кошмарно, но оправданно тщеславный, величественно мужественный, абсолютно поверхностный ублюдок. Он поступал в точности так, как поступил бы Орсо на его месте, просто он выглядел героем, что бы он ни делал.

Единственным человеком в этом несчастном треугольнике, на которого Орсо мог обоснованно злиться, был он сам. Каким-то образом ему удалось все разрушить. То ли потому что он был слишком отсталым, то ли слишком передовым, то ли слишком медлительным, то ли слишком поспешным, то ли еще какое-нибудь «слишком». Он знал, что большинство людей не питает к нему ничего, кроме презрения, но по какой-то причине это не относилось к ней – хотя она была самой умной, самой храброй, самой ослепительно прекрасной женщиной во всем мире. Он позволил себе поверить, что она его любит, но это был просто еще один обман. Причем обманул себя он же сам.

– Женщины… – беспомощно пробормотал он.

– Да уж, – раздался голос рядом с ним. – Гребаные суки!

Это была та северянка, дочка Ищейки. Рикке. Он видел ее на расстоянии и подумал, что она выглядит интересно – со своими растрепанными волосами и дергаными движениями, и полным отсутствием обычных представлений о приличии. Вблизи он нашел ее гораздо более интересной. По каким-то соображениям сквозь ее нос было продето толстое золотое кольцо, на веснушчатом лице виднелись потеки черной краски, а заманчивую ложбинку между грудями почти полностью закрывала гремящая масса бус и талисманов, среди которых виднелось великолепное, но абсолютно неуместное здесь изумрудное ожерелье. Но больше всего Орсо поразили ее глаза: большие, светлые и пронзительные. У него было чувство, будто она видит его насквозь – и не чувствует отвращения к тому, что там находит. Что было приятно, поскольку сам он определенно чувствовал.

Черт побери, ну и надрался же он!

– Наверное, с моей стороны будет невежливо, – начал он, говоря нечленораздельно и не особенно об этом беспокоясь, – сказать, что я нахожу вас очаровательной?

– Ни в коем разе! – Она насмешливо фыркнула, шевельнув своим толстым золотым кольцом. – Ты же мужчина, ты не можешь сдерживать себя.

Несмотря на все его попытки строить из себя трагического героя, Орсо не мог не рассмеяться.

– Да, это многие замечали.

Ему никогда не удавалось толком понять, что ему нужно, но прямо сейчас ему нужна была женщина, меньше всего в мире похожая на Савин. И вот, как по волшебству…

– Мне иногда кажется, что в этом городе нет ни одного человека, способного говорить правду на протяжении хотя бы трех вдохов. – Он повел бокалом в сторону зала, расплескав немного вина на плитки пола. – Но вы кажетесь мне…