Кривое ледяное зеркало искажало наши лица, а фонари выглядели в нем маленькими тусклыми солнцами.

Лед, обыкновенный лед. Благодаря ему не тухло и не горкло масло, он сохранял деликатесы для гостей полковника Тайера. Льду было все равно, что сохранять; с таким же усердием он уберегал от разложения человеческий труп, если покойника не могли похоронить сразу. И в самих этих брусках не было ничего таинственного: обыкновенная замороженная вода. Тем не менее я ощущал… не скажу, что страх. Но мне было как-то не по себе. Почему? Честно сказать, сам не знаю. Может, на меня подействовал тяжелый запах мокрых опилок. Или шелест соломы, плотно напиханной во все щели. Или мышиная возня внутри двойных стен. Или капельки влаги – это «дыхание» льда, оседавшее на лице. Мне начинал казаться нелепым и сам наш приход «из зимы в зиму».

– Они должны быть где-то поблизости, – прошептал доктор, высветив фонарем длинную полку, где лежали топорики и громоздились щипцы для льда.

Он дышал тяжелее, чем на улице. Наверное, из-за здешнего воздуха. Мое первое ощущение было ошибочным: воздух внутри ледника оказался теплее, чем я предполагал. И плотнее. Тем временем в желтое пятно моего фонаря попал ледяной плуг с его острыми зубцами, напоминавшими акульи зубы. Мне вдруг подумалось, что мы с доктором находимся внутри гигантской ледяной пасти.

Из вентиляционных отверстий в потолке струился ночной воздух. Блестели крапинки звезд. Я отошел на шаг, чтобы полюбоваться этим странным зрелищем, и вдруг почувствовал, что моя нога куда-то проваливается. Чтобы не потерять равновесие, я тут же отставил в сторону другую ногу, однако и она тоже проваливалась. Я попытался за что-нибудь схватиться – вокруг был только лед, и моя рука прошлась по нему широким мазком, будто малярная кисть. Я неуклонно сползал по невидимому желобу вниз.

Фонарь ударился о стену и погас. За несколько секунд до этого я увидел испуганное лицо доктора Маркиса. На нем ясно читались страх и полное бессилие. Доктор запоздало протянул мне руку, хотя понимал, что ему меня не удержать. Я падал…

Удивительно, но я ни разу не перекувырнулся и упал довольно удачно, приземлившись на четвереньки. Я поднялся и вытянул руку. Она уперлась в каменную стену. Я вытянул вторую руку. Похоже, я находился в коридоре с каменными стенами и каменным полом. Возможно, это были остатки какого-нибудь подземного хода, ведущего к форту Клинтон или куда-нибудь еще. Я прикинул, что пролетел футов двадцать или около того.

Я шагнул вперед, и сейчас же под ногами что-то захрустело. Не скажу, чтобы громко, однако звук был достаточно отчетливым. Я чиркнул спичкой… Я стоял на костях. Весь пол был усеян ими.

Целые россыпи мелких косточек (я сразу вспомнил лягушачьи останки во дворе Папайи). Скелеты белок, полевых мышей, опоссумов и множества птиц. Отнюдь не коллекция натуралиста, ибо здесь не было и намека на какую-то систему. Скорее всего, у костей было совсем иное назначение – сигнальное. Даже если передвигаться на цыпочках, хруста не избежать.

Я не стал передвигаться на цыпочках. Вместо этого я опустился на колени и пополз. В одной руке я держал спичку, а другой осторожно расчищал себе путь. Несколько раз между пальцами застревала кость или маленький череп. Я осторожно отбрасывал их и полз дальше.