— Мне надо кое-что тебе показать, — задыхаясь, проговорила я, сильней потянув его за руку. — Это очень важно. Скорей!

Я слышала, как дребезжат жестяные банки, которые я прикрепила к канистре из-под масла. Там что-то есть, твердила я себе с внезапно охватившей меня радостной дрожью. Что-то крупное. Жестянки неистово подпрыгивали на воде, гремя о канистру. Ниже под водой ходили ходуном две клети, связанные между собой проволокой.

Там есть что-то. Должно что-то быть.

Из тайника за насыпью я вытащила деревянный шест, чтобы подцепить им и вытащить на поверхность тяжелый улов. Руки дрожали так, что при первой попытке я чуть не упустила шест в воду. Крюком, укрепленным на конце шеста, я отъединила клети от поплавков, отпихнула прочь большую канистру. Клети, взбрыкнув, заплясали в воде.

— Ой, тяжело! — вскрикнула я.

Томас наблюдал за мной с некоторым замешательством.

— Да что там у тебя?

— Ну тянись же! Ну пожалуйста! — Я тянула клети из воды, силясь вытащить их на крутую песчаную насыпь. Вода ручьями текла сквозь дощатые щели. Что-то большое и сильное скользило и билось внутри.

Стоявший рядом Томас тихонько прыснул.

— Ну, Уклейка, — выдохнул он. — По-моему, ты наконец ее поймала. Ту самую старую щуку. Lieber Gott,[99] ну и громадина!

Я уже не слушала. Дыхание, как наждак, рвало горло. Голые пятки скользили по грязи, беспомощно сползая в реку. То, что я тащила обеими руками, дюйм за дюймом притягивало меня к себе.

— Нельзя, Чтоб она ушла! — хрипло, задыхаясь, твердила я. — Не хочу! Не хочу!

Я подтянулась на шаг назад по насыпи, таща на себя разбухшие от воды клети; еще на шаг. Вязкое желтое месиво под пятками грозило опрокинуть навзничь. Шест, которым я орудовала, как рычагом, нещадно давил плечо. А где-то в глубине сознания щекотало восторженно: он смотрит; если только мне удастся вытянуть Матерую из ее укрытия, тогда мое желание… мое желание…

Еще шаг, потом еще. Впиваясь пальцами ног в глину, я взбиралась все выше. Еще шаг, вода вытекает сквозь щели, груз все легче и легче. Я чувствовала, как то, что там внутри, извивается, бьется в злобе о стенки клетей. Еще шаг.

Вдруг все встало.

Я тянула, но клети не поддавались. Ревя от горя, я рванула изо всех сил вверх по насьши, но клетка плотно где-то застряла. Наверно, корень, торчавший из подмытого берега, точно обломок гнилого зуба, или плавучее бревно вклинилось в проволочную сетку.

— Застряла! — в отчаянии закричала я. — Чертова ловушка за что-то зацепилась!

Томас скорчил дурацкую гримасу, бросил с легким нетерпением:

— Подумаешь, какая-то старая щука!

— Томас, пожалуйста! — порывисто произнесла я. — Если отпущу, она уйдет. Пожалуйста, посмотри, что там, отцепи!

Томас пожал плечами, снял китель, рубашку, аккуратно повесил на куст.

— Форму пачкать мне ни к чему, — рассудительно заметил он.

Руки у меня дрожали от напряжения, я придерживала шест, пока Томас исследовал, что там мешает.

— Тут куча корней, — выкрикнул он. — Похоже, какая-то рейка отогнулась и вклинилась в корни. Крепко засела.

— Дотянуться сможешь? — крикнула я. Он пожал плечами: