– Ваше благородие, когда я, будучи в отпуске, с пятью другими солдатами из других рот перекусывали в трактире, туда заявилась группа из пятнадцати моих бывших знакомых. Видимо, побить меня хотели за то, что служить пошел. «…и за то, что весь тираж газеты в сортире утопил», – мысленно закончил фразу Яков. – Мы старались решить дело миром, однако они не только сами полезли, но стали оскорблять и нас, и Его Императорское Величество, которому я и мои товарищи приносили Присягу! И защищать честь которого мы полагаем за свой первейший долг! – Вроде как кающийся солдат сиял при этих словах, как начищенный пятак. – Отступив из обеденного зала ввиду подавляющего численного превосходства противника, мы заняли оборону в коридоре на кухню, а затем, отбив первый натиск, перешли в решительное наступление и завершили разгром супостата. Все пятнадцать смутьянов были обезврежены и сданы в полицейский участок. С нашей стороны, за исключением двух порванных гимнастерок и сломанной ручки трактирной швабры, потерь не имеется. Доклад окончен, ваше благородие! – завершил свою речь провинившийся солдат, тут же замерев по стойке «смирно» и упершись взглядом в императорский портрет над головой начальника.

– Яков, ты чего мне тут изображаешь?! – Ротный просто не мог оставить трактирную драку без порицания и перешел практически на крик. – Можно подумать, что и тебя к нам не из кутузки привезли! Лучше скажи, кто это вас надоумил строй в коридоре изобразить и этими самыми швабрами из второй шеренги штыковые приемы на шпане отрабатывать?

– В отсутствие командира я, согласно Уставу, принял командование на себя. А далее действовал по суворовским принципам! Сначала увел наших в коридор, чтобы нейтрализовать численное преимущество нападавших. Поскольку коридор был узкий, то я построил солдат в две шеренги. А затем, найдя там же две швабры и веник, скомандовал в штыки, потому как наши это лучше всего умеют, ваше благородие.

– Значит, так, Яков: за драку тебя, стервеца, надо бы денька на три в карцер посадить. – Ротный, поднявшись из-за стола, подошел к буквально задержавшему дыхание солдату. – И только то, что ты уже прошение об отправке на войну подал, тебя от этого спасло! А еще благодари господина полковника, который вас всех от судебных разбирательств защитил. Зато командовал ты грамотно, и в Маньчжурии это умение точно пригодится. Поэтому принято решение перевести тебя из запасного батальона в линейный и назначить там командиром отделения! – огорошил Якова офицер, перейдя на официальный тон.

– Рад стараться! – строго по уставу рявкнул не ожидавший такого поворота Яков.

– «Старается» он, как же! – Ротный снова вернулся на накатанную колею разноса проштрафившегося подчиненного. – С такими подчиненными и пули вражеские не нужны, потому как сердце само раньше не выдержит! Ступай к взводному и вообще исчезни с глаз моих, ирод!

Немецкий угольщик «Кассандра» пришел во Владивосток без проблем, не встретив на подходах никаких японских кораблей.

Но доклад командира «Изумруда» о наличии на ближних подступах к русской базе далеко не самых сильных и совсем не самых скоростных кораблей заставил Вирена не только задуматься, но и возмутиться. На такую наглость Того Роберт Николаевич никак не рассчитывал.