От затей вельмож Ренессанса уцелели богато обрамленные окна. В данный момент — украшенные прозаически вывешенными на мороз авоськами и упомянутым выше бельём. Бабушка стукнула несколько раз непонятно как уцелевшим кольцом по двери. Ответом было молчание. Откуда-то из недр дома доносилась «Меланколия». В остальном — тишина. Бабушка громыхнула кольцом ещё раз. Над входом — на плите с высеченным в мягком известняке геральдическим знаком (фигура зайца) и датой 1741 — что-то шевельнулось. Бабушка, помянув Королеву небес, стукнула ещё раз и поправила перчатки, это служило признаком того, что она сердится, неожиданно гулкий звон металла о металла отозвался во мне новым приступом дурноты. В доме отчетливо скрипнула дверь. Для верности бабушка стукнула пару раз в окно. Распахнулась форточка, из нее вылетела связка ключей и недовольный голос.
— Чего ты дубасишь по окнам? Я ж не девочка бегать вверх-вниз…
Я подобрал ключи. Тяжелая связка, похожи на ригельные, не меньше девяти штук, брелок — вырезанный из неизвестного камня белый заяц, в лапках у него свеча… нет, не свеча — факел.
Бабушка помолчала, а затем неожиданно звучно сказала:
— Лесик, а ну попробуй найти ключ, нет, мне просто интересно…
Я вздохнул.
— Вот вам, бабушка, будет очень интересно, если я тут упаду и помру? — спросил я как можно более жалостливо. — А?
— Не с чего. Не с чего умирать — добродушно заметила бабушка, отмахиваясь от снежинок. — Да и не срок овшим. Ты ключик ищи. Найдёшь — зайдём, там нас покормят — это точно.
— А вы, бабушка? — спросил я, ощущая какое-то бормотание и хихиканье в два голоса вокруг.
— То надто просто, — надменно ответила бабушка. — Поняла так — ты искать не хочешь? Пошли…
— Нет, нет, нет!! — быстренько ответил я, отгоняя дурноту. Бабушка сунула руки в карманы и отмеряла несколько шагов по улице, к замурованным воротам. Вдохнув ароматы мусора, нашвырянного под ними, она закашлялась, развернулась и также неторопливо двинулась обратно.
Я перебирал ключи и все отчетливее слышал бормочущие голоса, вьющиеся вокруг меня как комар:
— Что же выбрать, — думал я, — прогнать бесполезный гнев? Нет. Я не сержусь. «Держаться недолго»? Нет, а вдруг нам придется просидеть там часа три. Веселье? — Я посмотрел на бабушку, вдумчиво дослушивавшую «Меланколию», и понял, что особого веселья не будет.
— Второй, третий и четвёртый — кто-то из них, — решил я. За моей спиной поднялся ветерок, совершенно явственно прошлепали чьи-то куриные лапки. — Неужели все три? — озадаченно подумал я.
— Ты совершенно прав, — отчетливо сказал заяц над входом, длительное пребывание на открытом воздухе сделало его речь несколько охрипшей, к тому же мне показалось, что он глуховат. — Хотя это и не логично.
— Ой, да брось, — пропищал брелок у меня в ладони. — Главное он понял — дверь отпирается тремя ключами.