– Какой же вы разиня, Кутанс!

Гаспар, засунувший руки глубоко в карманы, ответил со вздохом:

– А вы – сама любезность.

Она натянула на голову капюшон с меховой оторочкой.

– Столько мучиться, чтобы остаться с пустыми руками!

Он попытался оспорить очевидное:

– А вот и нет!

– Похоже, мы с вами смотрим разное кино.

У него уже возникла новая версия:

– Что, если Сотомайора убили за излишний интерес к похищению Джулиана?

Маделин вытаращила на него глаза, хотя веки уже готовы были смерзнуться на холоде.

– Хватит с меня ваших глупостей. Все, еду в отель.

– Уже?

– Как же вы меня достали! – сказала она со вздохом. – До чертиков надоели ваши притянутые за уши версии. Мне надо лечь. Дайте тридцать долларов!

Она подошла к краю тротуара, чтобы остановить такси. Гаспар выудил из бумажника две бумажки.

– Почему бы вам не попробовать порыться в этом углу?

– Каким же это образом?

– Бросьте, у вас наверняка остались полезные контакты.

Она уставилась на него со смесью злости и крайнего утомления.

– Сколько вам объяснять, Кутанс: дела я вела в Англии. В Нью-Йорке я не занималась текущими расследованиями. Здесь я была кабинетной крысой.

У нее лязгали зубы, холод пробирал ее до костей, приходилось переминаться с ноги на ногу, чтобы хоть как-то согреться. Гаспара холод бодрил, а для нее был худшей пыткой.

Рядом с ними затормозил остробокий «Форд Эскейп». Маделин нырнула в такси, не глядя на спутника, и скороговоркой назвала водителю адрес отеля. В машине она съежилась, обхватив себе руками плечи, но уже через несколько метров заорала на водителя, индуса, ехавшего, невзирая на мороз, с опущенным стеклом. Тот оказался твердым орешком: крыл пассажирку последними словами минут пять, прежде чем согласился поднять стекло. Маделин закрыла глаза. Она была совершенно обессилена и не могла шелохнуться. Главное, ее опять мучили боли в животе, все нутро распирало, судороги следовали одна за другой, поднималась тошнота, несмотря на лютый холод, ее бросало в жар.

Когда она открыла глаза, такси катило по Вест-Сайд-хайвей, широкой магистрали, идущей вдоль Гудзона до юга Манхэттена. Она нашарила в кармане куртки телефон и нашла номер, по которому давно не звонила.

Работая в Нью-Йорке, она поддерживала связь с сотрудником ФБР Домиником Ву, который ведал сотрудничеством между своей организацией и тем отделом нью-йоркской полиции, где трудилась Маделин. Она прозвала его «мистер Нет»: на все ее просьбы он давал отрицательный ответ. Причиной чаще всего была нехватка средств, но случалось, что целью было не допустить вмешательство муниципальной полиции в дела Бюро.

Маделин не держала на Доминика Ву зла. Это был карьерист, почти недосягаемый на рабочем месте, но при этом способный на неожиданные решения. Его личная жизнь тоже была нестандартной: адвокат мэрии родила ему двоих детей, а потом он вдруг перестал скрывать свои гомосексуальные пристрастия. Когда Маделин пересеклась с ним в прошлый раз, он жил с журналистом «Виллидж Войс», специализировавшимся на культурной тематике.

– Привет, Доминик, это Маделин Грин.

– О, Маделин, какой сюрприз! Ты вернулась в лоно семьи?