— Лишь одолением преград зиждется доблесть героя, — сказал Китоврас, поднимая голову от чертежа. — Славным походом таким не пренебрег бы Геракл.

— Вы правильно поняли нас, досточтимые сэры, — поклонился Принц Яр–Тур. — Ни мой побратим, ни я не собираемся отказываться от своих намерений.

— Да я и то смотрю, — сказал князь. Он разложил на столе три одинаковых на первый взгляд пергамента. Телячьи шкуры, на которых были нанесены очертания земель и держав, были выделаны до полной прозрачности. — Вот перед вами все три мира — Явь, Правь и Навь, — сказал князь. — В Яви живем мы с вами. В Прави обитают боги и вообще высшее начальство. Навь, или Навье Царство, находится у нас под ногами и населена умрунами…

— Это мы знаем! — Жихарь махнул рукой. — Ты дело говори!

— Знаем, знаем! — рассердился князь и пребольно перетянул богатыря своим княжеским жезлом поперек спины.

— В дороге будут учить не палкой, а острым железом, — прибавил царь Соломон.

Удовольствовавшись воспитательным действием, князь дал подержать жезл оторопевшему от науки Жихарю и наложил три чертежа один на другой.

— Видите — и тут река, и в небе река, и в Нави тоже река, только называются они по–разному. Здесь город, и здесь город, и тут он же…

Разговор начался ученый, упоминали и Коркиса–Боркиса, и самого Ваню Золотарева, и всякие непонятные слова. Жихарь прислушался: не скажется ли ночной урок старого Беломора, но понятнее не стало. А особенно обидным было то, что в споре принимал участие и побратим — он изредка и робко вставлял словечко–другое, и мудрецы не поднимали его на смех.

Разговор шел все о том же, о колесном ходе времени. Не без интереса Жихарь узнал, что, оказывается, всякий город на земле воздвигнут на своих же собственных развалинах, а грозные заклинания и расклинания станут детскими считалками, чтобы со временем вновь набрать магическую силу. Потом князь Микромир хватился какой-то точки и собрался ее вычислить.

Для этого он, кряхтя, нагнулся и достал из–под стола нечто вроде сажени, которой землю мерят, только поменьше. Рейка, соединяющая обе части устройства, была не прямая, а полукруглая, да еще со щелью и на винте, так что одна из планок могла свободно ходить.

— Циркулюс! — похвастался познаниями Принц. Князь одобрительно глянул на него и стал прикладывать циркулюс к чертежам и так и эдак. Царь Соломон досадливо крякнул и попытался отобрать прибор у князя с целью добиться гораздо больших успехов. Они тянули каждый за свою деревяшку, осыпали друг друга весомыми словами и стремительно падали в глазах молодежи и кентавроса. Но тот не попустил, вырвал циркулюс у спорщиков, пока не сломали.

— Тщетно пытаетесь вы обрести надлежащую точку, — сказал он. — Зрите же, как поступать славный Эвклидос учил!

Ну, с Эвклидосом-то и дурак точку найдет, только оказалась она далеко за пределами чертежей, на белой льняной скатерти. Такой итог заставил всех разинуть рты, и совсем было хотели поднять Китовраса на смех, как в светлицу влетел, распихав крыльями стражу, петух Будимир. Он в мгновение ока очутился на столе и стал долбить новообретенную точку. В скатерти образовалась дыра, полетели деревянные брызги из столешницы.