— Больше нам здесь делать нечего, господа. А вас, сударь, известят, когда вам следует явиться для объяснений.

И вот сегодня состоялось особое заседание совета.

— Мне не удалось оправдаться, — сообщил Воинов. — То, что больной выжил, для них не аргумент. Еще они поставили мне в вину, что я не оформил историю болезни, прежде чем брать больного в операционную.

Элеонора представила себе, как больной истекает кровью, а хирург невозмутимо сидит за столом и заполняет историю болезни. Ну и глупость сморозила комиссия!

— Да если бы я знал, что они к нам заявятся, я и головы бы не повернул, проходя мимо этого несчастного!

— Не болтай! — одернула его Титова. — Ты ведь гордишься этой операцией. Мало кто в мире может похвастаться, что успешно вылечил ранение аорты.

— Но им это неинтересно! Главное, что я не переоделся! Они, наверное, думают, что мне доставило удовольствие безнадежно испортить единственный приличный мундир! Ах, я не ограничил операционное поле!..

На шум заглянул проходивший мимо кабинета Архангельский. Узнав, в чем дело, он ушел и вскоре вернулся с бутылкой дорогого коньяку. На этот раз даже Элеоноре налили капельку.

До сих пор она пробовала только церковное вино, и вкус коньяка показался ей отвратительным. Хуже касторки и хины! «Пить это по доброй воле? Нет уж, увольте!» — Девушка решительно отставила стакан.

Александра Ивановна пересказывала профессору детали происшествия.

— Ах, я не ограничил операционное поле!.. — снова взорвался Воинов.

— Тут я виновата, — тихо сказала Элеонора. — Я хотела предложить вам сделать это, когда ответственный этап был уже позади, но не успела.

— Элеонора Сергеевна, вы помогали мне безупречно! — энергично возразил Воинов. — Вы делали работу и операционной сестры, и ассистента. Если бы не ваша помощь, мне не удалось бы спасти пострадавшего.

Элеонора почувствовала себя счастливой.

— Костя, ты провел блестящую операцию, — сказал Архангельский. — Эти старцы просто завидуют твоей силе и молодости.

— А сегодня они еще приплели то, что я большевик, — усмехнулся Воинов. — Хотя я никогда им не был.

— Правда? — удивилась Александра Ивановна. — А я была уверена…

— Большевики, меньшевики, кадеты, тут сам черт ногу сломит! Я в этом не разбираюсь, я ведь врач, хирург. Но я считаю необходимым улучшить условия жизни простого народа за счет разумного перераспределения средств, создать для всех возможность получать образование и полноценную медицинскую помощь.

— Конечно, ты большевик, — засмеялась Титова.

— Нет. Большевики говорят, что обществу необходима революция. А я считаю, что только реформы могут изменить жизнь к лучшему.

Элеонора никогда раньше не задумывалась над такими сложными вопросами. Ей казалось, что если каждый человек будет честно выполнять свои обязанности, то все вместе станут счастливыми.

— Они смогли доказать твой большевизм? — встревоженно спросил Петр Иванович.

— Нет, конечно. Они обвинили меня в том, что я беру на хирургическое отделение нищих людей, которые не в состоянии платить за лечение. Институт, мол, переживает тяжелые времена и нуждается в деньгах. Я сказал, что тоже переживаю тяжелые времена и нуждаюсь в деньгах, но продолжаю выполнять свои обязанности, чего желаю и институту.