– Вот теперь слушай внимательно и постарайся не перебивать, – проговорил Остромысл, присаживаясь на шкуры. – Я тебе уже говорил, что прошёл подготовку на уровне спецслужб. Среди прочего меня обучали методам ментального воздействия, – он кивнул в ответ на мой заинтересованный взгляд, – да, упрощённо это – отвод глаз. Под моим воздействием люди не могут меня даже заметить без моего на то разрешения. Позже я преподам тебе основы, сейчас же хочу отдельно заметить, что я легко определяю попытки такого воздействия на меня или на других людей. Так вот эта милая девочка при мне манипулировала взрослыми мужиками, в то же время никак не реагируя на мои осторожные посылы. Вообще никак не реагируя – она имунна к воздействию. Извини за меры предосторожности, но сам понимаешь, чем я рисковал, отправляясь с ней к тебе – зная, что ты под её контролем, и черти тебя дери, зная, на что ты способен!

Я миролюбиво промычал сквозь тряпочку, он небрежно освободил мне рот. – Понятно. Ты можешь снять воздействие?

– Мог бы, задери вас черти! – прорычал он, – если б чувствовал на тебе её влияние, но его нет… вернее, я вижу, что она тебя просто охмурила, и ты готов убивать за неё!

– Если что убивал я не за неё, мне, оказывается, достаточно для этого просто подходящего настроения, – сказал я отрешённо. – Её-то нафига оглушил, чудила?

– Чтобы без помех предупредить тебя о воздействии. Ты главного не понял – она, скорей всего, местный волхв! – Поделился он сенсационной тайной. Я сказал равнодушно. – Спасибо, сам уже догадался.

– Как догадался? – Остромысл пытливо в меня вгляделся.

– По множеству признаков, – я пожал плечами, – и она мне потом сама призналась.

На его рожу стоило посмотреть! Говорю подчёркнуто вежливо. – Не будете ли вы, Григорий Петрович, любезны, освободить нас, привести девушку в чувства и извиниться? А то жрать охота, сил нет!

Ведун развязал меня, я сразу потянулся к еде и, пока он приводил в порядок Свету, успел сжевать кусок варёного мяса, два яйца со скорлупой и луковицу. Любая моя открыла ясны оченьки и молвила слабым голоском. – Вот ведь старый ты верблюд, Остромысл!

Тот пробормотал: «Почему верблюд?», спохватился и перешёл на местный язык. – Прости, Светлана, я думал, что Горик не знает… э…

– Что не знает? – она резко села на лежанке, опершись мне на плечо. Блин, кусок из-за неё уронил, а этот мудрец вдобавок сказал по инерции, – ну, что ты волхв.

– Точно верблюд! – проговорила она про себя, потерев ладонью нахмуренный лобик. – Ты, кажется, хотел мне что-то сказать?

– Э… ну, раз уж так удачно сложилось, что ты действительно волхвица, – Света улыбнулась, – то есть волхвуша! – Она прыснула в ладошки, кудесник не сразу собрался с мыслями. – Да! – обернулся ко мне, – ты можешь хотя бы не чавкать?

В ответ я кивнул, тщательно прожевав, проглотил, протянул ему кусок мяса. – Давай-ка я тебе немного помогу. Свет, можно спросить? – Она печально вздохнула, я поспешил пояснить. – Понимаешь, пока ты была без сознания, Остромысл выразил опасение, что ты на меня плохо влияешь. Вот чтоб он убедился, что это не так, можно?