– Это просто наши настоящие имена! – Она явно не видела разницы.

– Да там их все знали! – Света в ужасе прикрыла рот ладошкой.

– Достала, сука! Проваливай и приведи сюда Остромысла! – Взорвался я и проговорил сварливо. – Пусть теперь он попытается доказывать, что не верблюд.

– Это у вас так называется? – Ухмыльнулась Света.

– Ну, иди уже! – взмолился я.

– Хорошо, любый мой, я постараюсь быстро, – подхватилась она. – Да, похлёбка в котелке, съешь до вечера, а то к утру пропадёт. И не забудь вымыть руки! И долго не сиди на морозе! Обещаешь?

– Обещаю! – Заверил её, как умел, искренне. Светлана, наконец, вышла. Я с облегчением вытянулся на шкурах.

Светлана вернулась с ведуном на следующий день ближе к полудню, когда я уже сидел на лёгком морозце и немного беспокоился. Вчерашняя похлёбка до вечера, конечно, не дожила, к тому моменту полностью всосалась организмом, осталась лишь в памяти и только раздражала воображение.

Задолго до появления в поле зрения услышал лошадиный всхрап, шорох саней по снегу, даже определил направление и дистанцию. Чтоб не злить Свету, тихонько поднялся и скрылся в землянке, завалился на шкуры и принял подобающий вид. Через четверть часа послышались характерные шумы – невдалеке остановилась лошадь, лесовики разгрузили сани, отбыли восвояси. Ещё через минуту в землянку вошли Остромысл и Светлана.

– Здрав будь, Горислав! – Поздоровался ведун. – Звал?

Вот те раз! Когда это я его звал? Я на него непонимающе уставился, пробормотал. – Здравствуйте.

– Плох он ещё, – пояснила Света, – мог не узнать. – Улыбнулась мне. – Проголодался? – я кивнул.

– Вот мы гостинцев привезли! – вынула из сумы узелок, кувшинчик, – селяне просили передать. Уж так радуются, что живой ты и поправляешься!

– Угу, – я угрюмо проворчал под нос. Вот о чём совсем не хотел вспоминать! Не очень мне верилось, что кто-то там может за меня радоваться, порой от стыда сам был не рад, что живой. Она развернула узелок, расстелила передо мной тряпицу, а там варёные яйца, мясо, лук! Думаю, ладно, пусть радуются.

– Погоди, Горислав! – молвил кудесник строго. – Испей эликсира пред едой, на-ка, – и фляжку мне протягивает. Я принял сосуд, отхлебнул, Остромысл молвил. – Вот молодец, посиди спокойно, – и тюкнул Свету посохом по темечку! Та рухнула без чувств. Я рванулся, но порыв мой остался сугубо душевным – не смог пошевелить и пальцем! Даже обругать его не получилось, мышцы не слушались. Попробовал испепелить злыдня взглядом, сам нарвался на его насмешливый взгляд. Смутился, попытался отвести глаза, но и это не удалось.

– Славная девочка, – заметил колдун ехидно, – ты не против?

Конечно, я был против! В глотке заклокотало, волосы на затылке зашевелились, в голове оглушительно ухала кровь, дрожащие руки потянулись к его глотке…

– Ого! – он выглядел очень удивлённым. – Парень, ты просто не представляешь, на что способен!

Отчего ж? Очень хорошо представляю, как оторву ему клешни! – Я те-я, су-а, – получилось у меня молвить. Остромысл вздохнул грустно и приложил меня посохом по лбу. Очнулся я оттого, что он натёр мне снегом лицо – не поленился наружу сходить, Черномор хренов! Руки и ноги мои оказались крепко связаны, в рот запихнул тряпку. Я скосил глаза и увидел лежащую рядом тоже связанную Свету.