Он снова улыбнулся. У него что-то было во рту, он покатал там это что-то, заложил за щеку, поцыкал зубом и опять выкатил из-за щеки. Тронул шляпу.

— Bueno, — сказал он. — El camino espera.[819]

Он снова коснулся шляпы, пришпорил коня и так передернул удилами, что конь, закатив глаза, присел на задние ноги и забил копытом, после чего рысью ломанулся сквозь кусты и, выскочив на дорогу, вскоре скрылся из глаз. Билли расстегнул mochila[820] и вынул револьвер. Откинув большим пальцем дверцу барабана, покрутил его, проверяя наличие патронов в каморах. Придерживая пальцем, опустил курок с полувзвода^>{102} и долго потом сидел и ждал.

Пятнадцатого мая (число он определил по газете, впервые за семь недель попавшей к нему в руки) он снова въехал в Касас-Грандес, определил лошадей в конюшню и снял комнату в гостинице «Камино ректо».^>{103} Утром встал, прошлепал по кафельному коридору в ванную. Вернувшись, постоял у окна, из которого утреннее солнце косо падало на замахрившийся край изношенного ковра под ногами, послушал, как какая-то девушка поет в саду. Девушка сидела на разостланном белом парусиновом полотнище рядом с огромной, в несколько ведер, горой орехов пекан. На коленях у нее лежал плоский камень, на котором она колола орехи каменным пестиком; работала и пела. Склоняясь вперед так, что ее распущенные темные волосы заслоняли руки, она работала и пела. Она пела:

Разбивая скорлупки камнем, она вынимала ядрышки и бросала их в поставленный рядом горшок.

Она пела, тонкими пальчиками отшелушивая от скорлупы ядрышки орехов — эти нежные бороздчатые полусферы, в которых записаны все детали строения дерева, их породившего, и все детали строения дерева, которое способны породить они. Потом она спела эти же две строфы еще раз. Билли застегнул рубашку, взял шляпу и спустился по лестнице во двор. Увидев, как он к ней идет по мощенному булыжниками двору, она оборвала песню. Коснувшись шляпы, он поздоровался. Она подняла взгляд и улыбнулась. На вид девушке было лет шестнадцать. Она была очень красива. Он спросил, знает ли она другие строфы той корридо, которую сейчас пела, но она сказала, что нет. Она сказала, что это была старая корридо. Сказала, что история в ней рассказывается очень грустная, так как в конце этот gúerito и его novia[823] умирают друг у друга в объятиях, потому что у них больше нет патронов. А в самом конце говорится о том, что, когда посланные хозяином головорезы уезжают, местные жители уносят этого gúerito и его возлюбленную в тайное место, там хоронят, и с могилы взлетают две маленькие птички, но всех слов она не помнит, да и вообще ей очень неловко оттого, что он подслушал, как она поет. Он улыбнулся. И сказал ей, что у нее приятный голос, но она отвернулась и сердито зацокала языком.

Он стоял, глядя поверх забора в сторону западных гор. Девушка наблюдала.

— Déme su mano,[824] — сказала она.

— ¿Mánde?