Бедуины и неаполитанцы объединили свои усилия, причем обе стороны были щедры на взятки — самый верный способ проникновения в Бардо. Однако как, бы там ни было, если они окажутся внутри, судьба их будет зависеть от быстроты действий и умения владеть кинжалом.

Следующая пятница, день отдыха у мусульман, была избрана днем их нападения. Будучи формально мусульманами, бедуины не так серьезно придерживались религии, как арабы, и их воинственный уклад жизни был все еще очень близок к некой языческой вере. Но гораздо более важным фактором, нежели святая пятница, день, щедрый на сюрпризы, была луна, едва нарождающаяся в эту ночь.

Сенека и бедуины проникли внутрь дворца в глухие ночные часы, оставляя следы смерти на всем пути от главных ворот до коридора, где находились комнаты Синджина. И останавливались они лишь на мгновения, достаточные для того, чтобы перерезать горло очередному тунисскому охраннику.

Точно уложившись в намеченное время, они подо шли к двери комнат Синджина, открыв ее ровно настолько, чтобы с десяток воинов могли пройти внутрь.

— Еще пять минут западные ворота будут открыты, — отрывисто бросил Сенека, обходясь без приветствия. Время было дорого. Возле ворот их ждал Вивиани; дозоры наемников в течение пятнадцати минут циркулировали по двору согласно намеченному плану, а десять минут уже прошло.

— Мы должны забрать Челси, — сказал Синджин, набрасывая на плечи джеллабу и одновременно, принимая у Саара изогнутый кинжал.

— Пусть подождут еще.

— Значит, она жива. — Эти простые слова были наполнены искренним облегчением и радостью. Потом Сенека резко добавил:

— Как быстро ты ее можешь найти?

— Три минуты, если бежать изо всех сил, — ответил Синджин, тысячу раз мысленно отмерив время и расстояние. — Учитывая охрану. И я все еще не могу полностью рассчитывать на свое зрение, — Он пошел к двери.

— Я с тобой, — спокойно сказал Сенека и пошел рядом, ступая в ногу с Синджином.

— Мой кинжал поможет тебе, — прошептал Саар, присоединяясь к нему с правой стороны. Он был одет во все черное и практически растворился во тьме ночи.

И, не пускаясь в дальнейшие объяснения, все трое бросились бегом к сералю. Люди пустыни действуют, повинуясь инстинкту, они буквально с молоком матери впитывают методы и тактику поведения в боевых условиях. Никто из двадцати не задал ни одного вопроса, они лишь устремились по коридору к сералю, неслышно ступая по мраморному полу.

Входная дверь в сераль с треском распахнулась.

Двадцать человек ворвались во внутренний двор, по краям которого располагались двери в отдельные покои.

— Челси! — закричал Синджин, и крик его гулко отозвался в тишине.

Его голос зазвучал, словно чудо. И, презрев страх, Челси отбросила в сторону покрывала, вскочила с постели и громко отозвалась:

— Здесь, здесь! Я иду…

В тот момент она не думала об опасности быть разоблаченной, только бы снова увидеть мужа. Синджин звал ее, громко выкрикивал имя — не шепотом, осторожно. И энергия его слов рикошетом отлетала от мозаичных стен и металась между ними, и эхо его мощного голоса заполняло арки и колоннады двора.