.

Они расстались: Элоиза пошла к себе, а Люси – к Свану Летелье. Женевьева Маньян должна была находиться поблизости, на первом этаже. Воспитательницы видели ее на кухне – она чистила медные кастрюли, выставив их на стол, выглядела то ли усталой, то ли расстроенной.

– Я легла и сразу уснула, – продолжила Элоиза, – через какое-то время встала, чтобы закрыть хлопавшую створку окна.

В ее голубых глазах промелькнуло странное выражение: она как будто заново переживала тот проклятый вечер и что-то видела через стекло. Так бывает, когда глядишь через плечо собеседника и замечаешь знакомый силуэт или неожиданное движение.

– Вы что-нибудь видели?

– Когда?

– Когда закрывали окно.

– Да.

– Что?

– Их.

– Кого – их?

– Сами знаете.

– Женевьеву Маньян и Алена Фонтанеля.

Элоиза Пти пожала плечами. Филипп Туссен не понял смысла этого жеста.

– У вас и правда была связь с Женевьевой?

– Кто вам наболтал? – ощетинился Филипп.

– Люси. Она говорила, что Женевьева очень вас любила.

Ему стало так стыдно и гадко на душе, что он зажмурился.

– Я пришел поговорить о дочери…

– Что вы хотите узнать?

– Кто поджег фитиль водонагревателя в палате № 1. Дети отравились газом. А ведь все знали, что ни в коем случае нельзя трогать чертовы водогрейки!

На крик Филиппа обернулись клиенты, читавшие газеты за столиками, и даже те, кто стоял в очереди за билетами в кассу.

Элоиза густо покраснела – ей совсем не хотелось, чтобы их разговор приняли за ссору влюбленных. Она сказала – мягко, понимающе (так обращаются с сумасшедшими, чтобы не раздражать их):

– Я не понимаю, о чем вы.

– Кто-то запустил оборудование в ванной.

– В какой ванной?

– В сгоревшей палате.

Филипп видел, что Элоиза не придуривается, она действительно не понимает, о чем речь. И он засомневался. Что, если история с нагревателем – полный бред? Что, если кто-то из двоих – Женевьева Маньян или Ален Фонтанель – из мести устроил поджог?

– Вы считаете, что несчастье случилось из-за старого газового нагревателя?

Вопрос Элоизы отвлек Филиппа от мрачных мыслей.

– Нет, пожар устроил Фонтанель… Хотел покрыть Маньян.

– Но зачем?

– Она в тот вечер пообещала вашей подруге Лендон покараулить вместо нее девочек, сама ушла к сестре – навестить заболевшего сына, а когда вернулась, было уже поздно… Малышки задохнулись.

Элоиза зажала ладонями рот, голубые глаза промокли слезами. Филипп вспомнил тот день, когда искал в море Франсуазу, а она испугалась, запаниковала, стала отбиваться. Элоиза сейчас очень ее напоминала.

Они молчали целых десять минут, не прикасаясь к еде, потом он заказал эспрессо.

– Что-нибудь еще?

– Это могут быть они.

– Фонтанель и Маньян? Да.

– Нет, люди.

– Какие люди?

– Пара, ваши знакомые. Я видела в окно, как они уходили со двора.

– Что за пара?

– Кажется, ваши родители. Вы приехали вместе с ними на следующий день.

– Ничего не понимаю.

– Но вы ведь знаете, что вечером они были в замке?

– Чьи родители?

У Филиппа закружилась голова, показалось, что он падает с крыши небоскреба.

– Четырнадцатого июля вы приехали вместе. Я думала, вам известно об их вечернем визите. Обычно родственники не навещают детей в такое время. Потому-то я и удивилась.