– В чем? Я когда-то говорил, что не видел моря? И океаны видел. Не один.

Все притихли, только Грегор спросил восторженно-испуганно:

– Оке… кеан? А что это?

– За морем, – сказал я, – что кажется вам Большой Водой, а на самом деле просто небольшая лужица, лежит океан. Вот там настоящие чудища… Вот тогда рты распахнете во все королевство. И все это вам предстоит увидеть.

Фицрой зябко передернул плечами.

– Что-то мне уже не хочется выходить за пределы этого сумасшествия, которое наш вождь называет лужицей.

Грегор зябко передернул плечами, но подумал и признался:

– А я хочу…

У противоположного борта своя группа по интересам, там двое умельцев состязаются, кто больше наловит этой странной рыбы, что ухитряется жить в горько-соленой воде.

Мне принесли парочку самых удивительных, по их мнению, я вспорол толстые брюха и пощупал внутренности, изумляя экипаж корабля, но пока ничего особенного, рыбы как рыбы, хотя, конечно, в море разнообразия больше, чем в реках.

Вообще-то все виды сформировались в жесточайшей конкурентной борьбе, и мутант должен быть особо мощным, чтобы выжить в таких условиях да еще и оставить потомство. Да, и еще позаботиться о нем, оберегая и защищая, пока оно не сумеет само добывать себе пропитание.

Фицрой не вытерпел, потыкал пальцем в распотрошенную рыбину.

– Ищешь драгоценные камни?

– Это ж не устрицы, – ответил я и, увидев его непонимающий взгляд, пояснил: – Только в устрицах бывают жемчужины. Что, не знаешь, что такое жемчужины?

Он пробормотал:

– Знаю, видел, но не думал, что… У нас нет морей, а торговцы сами не знают, откуда такое чудо, им тоже продали, а тем тоже… А ты откуда услышал?

– Не помню, – ответил я безучастно. – Рыба как рыба… Хорошо, а то что-то я переел необычности.

Он проследил взглядом за двумя тенями от моих ног, одна на глазах укорачивается, другая удлиняется, да еще и быстро смещается, но ничего необычного не увидел, однако согласился:

– Я тоже. Столько воды…

– Обалдеть, – сказал я с чувством. – О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья век… Вообще-то тебе готовит больше. Завидую.

Он проворчал уязвленно:

– Вижу. Впервые встречаю гуся, что повидал больше меня. Если не брешет, что еще вероятнее.

– Зато ты выпил больше, – утешил я.

– И баб, – сказал он твердо.

– И баб, – согласился я великодушно. – Это ж самое главное.

– Ну да, – сказал он еще тверже, – а что не так?

– Все так, – заверил я. – Бабы – наше все. Даже Господь это признавал.

Он посмотрел на меня исподлобья.

– Ты с Севера?

– Почему так?

– Там эта вера, – сказал он. – Единобожие. Но не везде, а так, кустами. Что еще в этой рыбе?

– Я не рыбист, – признался я. – Возможно, каждая пойманная и есть новый вид, но мне надо, чтобы у нее были рога или громко кукарекала, тогда замечу. Пока ничего особенного.

Он вскинул голову, засмотрелся. Я проследил за его шарящим по небу взглядом, ничего необычного, оранжевый купол неба, похожий на раскаленную полусферу из чистого золота, а чуть ниже тучек проплывает еле-еле монг, темный и неопрятный на фоне такого великолепия.

– Давно не видел, – сказал я. – Что, не слишком развито это дело, верно?