«Мерзавец, – подумала я. – После того как Джейми отказался решить дело миром и настоял на дуэли, лучший способ выкрутиться из щекотливого положения – засадить Джейми в Бастилию на несколько лет. Надежно и недорого. Способ, достойный герцога».

Между тем дыхание короля становилось все более взволнованным, и это позволяло надеяться, что не все еще потеряно. Если он не собирался выполнить мою просьбу, вряд ли он мог надеяться, что я лягу с ним в постель.

Я предприняла еще одну попытку.

– Разве ваше величество находится в подчинении у англичан? – наивно спросила я.

Глаза короля широко открылись от неожиданности. Но он тут же криво улыбнулся, видимо разгадав мою тактику. Все же я коснулась его больного места. Я заметила, как он едва заметно передернул плечами, возвращая себе уверенность в собственной власти, будто сползшую мантию.

– Нет, мадам, – сухо произнес он. – Но, принимая во внимание некоторые обстоятельства…

Тяжелые веки на мгновение скрыли глаза, но он не отпустил моей руки.

– Я слышал, ваш муж проявляет участие к делам моего кузена.

– Ваше величество хорошо информированы, – вежливо заметила я. – Но коль скоро это так, да будет вам известно, что мой муж не поддерживает притязаний Стюартов на шотландский трон.

Я была уверена, что именно это он и хотел услышать. Потому что он улыбнулся, поднес мою руку к губам и поцеловал.

– Правда? – спросил он. – А я слышал… весьма противоречивые истории о вашем муже.

Я глубоко вздохнула и едва удержалась, чтобы не выдернуть руку.

– Все эти слухи связаны с бизнесом. – Я старалась говорить как можно естественнее. – Кузен моего мужа Джаред Фрэзер – общепризнанный якобит. Мой муж не может всенародно объявить о своих истинных взглядах, так как связан с Джаредом деловыми узами.

Заметив, что тень сомнения, появившаяся было на лице короля, начинает исчезать, я воодушевилась и продолжала более уверенным тоном:

– Спросите месье Дюверни. Он хорошо осведомлен об истинных симпатиях моего мужа.

– Я уже спрашивал.

Людовик выдержал долгую паузу, рассматривая свои толстые, короткие пальцы, выписывающие узоры на моей ладони.

– Какая белоснежная, – бормотал он. – Какая прекрасная. Мне кажется, что я вижу, как кровь бежит под этой нежной кожей.

Наконец он отпустил мою руку и стал разглядывать меня оценивающим оком. Я отлично умею читать по лицу, но лицо короля Людовика в эту минуту было совершенно непроницаемым. И неудивительно – ведь он стал королем в возрасте пяти лет. Привычка прятать свои чувства стала неотъемлемым свойством его натуры, таким же обязательным, как бурбонский нос или сонные карие глаза. Эта мысль пробудила другие, и у меня засосало под ложечкой. Ведь он король. Парижане не будут восставать еще лет сорок или около того, и все это время он будет пользоваться во Франции абсолютной властью. Одного его слова достаточно, чтобы казнить Джейми или – помиловать. Он может и со мной поступить как угодно. Один кивок его головы – и сундуки с золотом Франции откроются, чтобы вознести Карла Стюарта на трон Шотландии.

Он король и волен поступать, как ему заблагорассудится. Я следила за выражением темных глаз, в которых читалось тягостное раздумье, и с волнением и страхом ждала, какое решение он примет.