– Я хотела проверить, если ли у вас шрам от прививки.

– Прививки?

Судя по его лицу, он совершенно не понимал, о чем идет речь.

Я уже обладала достаточным жизненным опытом, чтобы уметь читать по лицу.

– Почему вы продолжаете называть меня мадонной?

Руки мои задержались на опавшем животе, как бы боясь потревожить его зыбкую пустоту.

– Я же потеряла своего ребенка.

Он выглядел слегка удивленным.

– Я называл вас мадонной не потому, что вы были с ребенком, миледи.

Уставшие, совершенно без сил, мы ощущали себя так, будто оказались в замкнутом пространстве, где время остановилось и не существовало будущего; единственное, что там оставалось, – это истина.

– Тогда почему же?

В сущности, я не ждала от него ответа, но он ответил:

– Вокруг каждого человека существует некое поле, окружающее его подобно облаку. И каждому человеку присущ свой цвет. Ваше облако голубого цвета, такого же, как покрывало Святой Девы Марии, и такого же, как у меня.

Мягкая ткань ширмы сомкнулась за ним.

Я спала несколько суток. Не знаю, чем это было вызвано – то ли физической слабостью, то ли стремлением уйти от существующей реальности, – но я просыпалась только для того, чтобы немного поесть, и снова погружалась в забытье, словно чашка бульона у меня в желудке становилась своеобразным якорем, удерживающим меня в постели.

Несколько дней спустя я проснулась от шума голосов, звучавших над самым ухом. Чьи-то сильные руки подняли меня с кровати, и я внезапно почувствовала радость. Я продолжала бодрствовать еще какое-то время, борясь с запахом табака и дешевого вина. Наконец осознала, что меня несет на руках Хьюго, слуга Луизы де ла Тур.

– Опустите меня на пол! – сказала я, слабо отталкивая его.

Он не ожидал такой прыти от умирающей и от растерянности чуть не уронил меня. Однако высокий властный голос мгновенно все расставил по местам:

– Клэр, моя дорогая подруга! Не бойся, все в порядке. Я везу тебя в Фонтенбло. Свежий воздух, хорошее питание – вот что тебе сейчас необходимо. И отдых. Тебе необходим отдых.

От яркого света я заморгала глазами, словно только что родившийся ягненок. Лицо Луизы, круглое и розовое, плыло рядом со мной подобно херувиму на облаке. Мать Хильдегард шествовала за ней следом. Высокая и стройная, она напоминала ангела у ворот Эдема. Иллюзия усугублялась тем, что обе они стояли на фоне цветных витражей в вестибюле «Обители ангелов».

– Это действительно будет вам очень полезно, – сказала мать Хильдегард.

Эти простые слова, произнесенные матерью Хильдегард, звучали более весомо, чем щебетание Луизы.

После этого, не имея ни сил, ни желания протестовать, я безропотно позволила перенести меня в карету Луизы.

Карета то и дело подпрыгивала на рытвинах и ухабах, и это не позволяло мне уснуть на протяжении всего пути в Фонтенбло. Ну и еще безостановочная болтовня Луизы, конечно. Поначалу я пыталась что-то ей отвечать, но вскоре поняла, что она не нуждается в этом.

После дней, проведенных в холодных, мрачных каменных покоях «Обители ангелов», я чувствовала себя непривычно и вздрагивала от яркого света и красочного разнообразия за окном кареты. Я предпочла не вглядываться в окружающий меня мир. Так было спокойнее. Избранная стратегия очень помогала мне, пока мы не добрались до небольшого леса рядом с Фонтенбло. Стволы дубов были темными и толстыми, огромная крона дарила благодатную тень. От слабого ветра тени ветвей на земле начинали шевелиться, и оттого казалось, что лес тоже не стоит на месте, а куда-то движется. Я долго любовалась этим эффектом, и вдруг мне почудилось, что деревья и впрямь двигаются, вернее, раскачиваются из стороны в сторону и поворачиваются при этом.