Не пытайтесь стать другими: терпеливыми, любящими, добрыми, умиротворенными. Не пытайтесь. Если вы будете пытаться, вы будете принуждать себя и станете лицемерами. Именно так религия превратилась в лицемерие. Внутри вы одни, а внешне – другие. Вы улыбаетесь, а внутри готовы убить. Внутри вы носите кучи мусора, а внешне орошаете себя духами. Внутри вы воняете, а внешне создаете иллюзию, будто вы – благоухающая роза.

Никогда не подавляйте. Подавление – это величайшее бедствие, постигшее человека. А произошло оно из-за самых лучших побуждений. Вы смотрите на Будду – такой безмолвный, безмятежный. Возникает зависть: вы хотите быть такими, как он. Что делать? Вы пытаетесь стать каменной статуей. Каждый раз, когда возникает ситуация, в которой вы начинаете волноваться, вы сдерживаете себя. Вы контролируете себя.

Контроль – это неприличное слово. Не из трех букв, но очень неприличное.

Когда я говорю о свободе, я не имею в виду распущенность. Когда я говорю «свобода», вы, возможно, понимаете под ней «распущенность», что обычно и происходит. Каждый раз, когда контролируемый ум слышит о свободе, он понимает под ней распущенность. Распущенность – это диаметральная противоположность контроля. Свобода находится между ними, ровно посередине, где нет ни контроля, ни распущенности.

Свобода имеет свою собственную дисциплину, но она не навязывается внешним авторитетом. Она возникает из вашей осознанности, из аутентичности. Никогда не путайте свободу с распущенностью, иначе вы снова упустите суть.

Осознанность приводит к свободе. Когда есть свобода, контролировать себя не надо, поскольку распущенность невозможна. Ведь именно из-за распущенности вас вынуждают контролировать себя, а если вы продолжаете позволять себе вольности, общество само начинает вас контролировать.

Именно из-за вашей распущенности существуют полиция, суды и судьи, политика; и они постоянно заставляют вас контролировать себя. Контролируя себя, вы упускаете жизнь, поскольку вы упускаете празднование. Разве можно праздновать, если вы постоянно себя контролируете?

Вы можете выбрать либо свободу, либо распущенность. Вы можете сказать: «Если я перестану контролировать, я стану распущенным. Если я постараюсь не быть распущенным, мне придется контролировать себя». Но я говорю вам, что, если вы станете осознанными, и контроль, и распущенность исчезнут. Они являются двумя сторонами одной медали, и когда есть осознанность, они не нужны.

Праведники, моралисты, пуритане всегда готовы осудить, отправить людей в ад, распять, убить и уничтожить. Моралист готов страдать, он готов быть мазохистом, он готов пройти через всевозможные виды глупого аскетизма, чтобы насладиться чувством превосходства, чувством «я более святой, чем вы», чувством «вы все грешники, а я – святой».

Настоящий святой обладает совершенно иным качеством. Он не моралист; он умеет прощать, поскольку его самого прощали не раз. Он знает человеческие недостатки, потому что сам от них страдал. Он умеет прощать, он понимает.