Дэррен Радова все это время примеривалась к прыжку, не спускаясь следом за племянницей. Теперь она сидела на плечах Юлли, как балованная дочка на папе, только наоборот – со стороны лица. И лупила его по голове изо всех сил. А сил у пиратки было гораздо больше, чем можно было представить, глядя на ее хрупкую фигурку.

Впрочем, Карина не собиралась ничего представлять.

Лучи-нити оборвались. Проблема была только в том, что зеленая сияющая субстанция из точки в голове Митьки практически полностью перетекла в проклятый кувшин. Вечностная вытяжка, как говорил Юлли. Ладно, забираем, потом разберемся, что с ней делать. Карина шагнула было к кувшину.

Ее схватили за руку и почти больно потянули, разворачивая.

Митька?

И в следующий миг вокруг нее взорвался мир.

Теплые губы прижались к ее губам. Ноги… лапы подкосились, но Митька уже крепко держал девчонку. И целовал-целовал-целовал так, словно ему две минуты жить осталось. Впрочем… ей, кажется, столько же. И дальше она сама уже его целовала, вообще ни о чем не думая.

А потом их снесло троицей сцепившихся в драке взрослых. Митька сгруппировался, укрывая Карину от удара, но удержаться в вертикальном положении им не удалось. Они просто стекли по ближайшей стене. А Арисса, Дэррен и Юлли продолжили выяснять, кому тут жить, а кому помирать в бою.

– Цела? – Этот… зараза еще и улыбался, довольный.

Она кивнула:

– А как насчет «я тебе не аспирин»? – Губы почти не слушались, верхняя даже треснула, кажется.

Митька тряхнул взлохмаченной белобрысой головой.

– А я тебе и не аспирин, – сообщил он. – Зато ты мне – аспирин. Иди сюда!

Так… со стыда сгореть – потом, в другой жизни. Сейчас… пусть весь чертов мир подождет!

Но буквально через один поцелуй в Митьку попало куском какой-то мебеленции. Бывшей.

Арисса уже отделилась от общей схватки и сыпала проклятиями и знаками, к счастью, последними – безуспешно. Что-то активное сопротивление ее чересчур деморализовало. А вот Юлли и Дэррен… ой-ой!

Картина была бы непристойной, не будь такой… страшной. Дэррен опять заняла позицию примерно на шее Юлли. И ее руки… Ее кисти увеличились в размерах и превратились в океоронов. Словно Дэррен была кукольником, а они – перчаточными петрушками. Или боксером. Веса «ни пуха, ни пера», зато в громадных птицах-перчатках. Девочка-волк и моргнуть не успела, как пиратка принялась методично, даже ритмично, вбивать острые птичьи клювы в голову символьера.

Арисса плюнула на пол. Сейчас она была страшна – волосы громадным веером, змеиных голов только и не хватает, глаза безумные, под носом размазана кровь, да и по подбородку тоже. Но, похоже, кровь была не ее. Ого, зубы в ход пустила, в драке-то?

Информатрисса окинула бешеным взглядом комнату (Святилище? Лабораторию? Мастерскую? Мрак их, символьеров, разберет!), на секунду задержалась на дочке и усмехнулась. Изящным, гимнастическим прыжком оказалась возле кувшина с зеленой вечностной вытяжкой.

– Юлли, прости! – И она подхватила посудину, поднесла горлышко к своим губам.

– Не-ее-ет!

Карина пролетела разделявшие их пару-тройку метров впереди собственного вопля. Арисса впечаталась в стену и сползла по ней. Но не так, как это произошло с волчатами минуту и вечность назад, а как-то слишком обмякая при этом. При этом она каким-то чудом не выпустила емкость с вытяжкой.