Продовольственное обеспечение приказал грузить на двое суток – из расчета личного состава в одну тысячу человек. Незачем излишне забивать трюмы, нам они понадобятся для вывоза ништяков. Да и на третьи сутки запланирован бой и, следовательно, желудки запаковывать противопоказано. Ну а дальше… дальше победителя будет кормить побежденный.

В набег хотели идти все, но комендантской роте Васюни пришлось остаться. Ивана тоже не взял, как он ни шипел и ни брызгал слюной. Указал на массу незавершенных дел, например казацкие сотни вообще еще не были перевооружены, за исключением единственного выборного наказного атамана Руслана Карачая. Правда, оружие на складе имелось, мастерам осталось закончить сборку и подгонку всего ста десяти винтовок и двухсот девяноста револьверов, зато боеприпасов оказалось совершенно недостаточно. Ничего, пистоли, аркебузы и мушкетоны это тоже страшное оружие. Мастерам возни хватало и с новыми каронадами, и с пулеметами. Впрочем, все эти вопросы они уже могли решать самостоятельно, но вот не положено генерал-губернатору территории, площадью равной шести Испаниям, в атаку ходить – и все! А мне? Мне можно, я еще молод, а молодым нужно набираться опыта.

Глядя на великолепие моего дворца, построенного в стиле барокко, понимал, что архитектору Лучано по плечу даже строительство самой изысканной королевской резиденции. Но пока единственным помещением, полностью законченным, обставленным мебелью и отделанным африканским красным и белым деревом, был кабинет. Сегодня с самого утра его двери не закрывались, а Славка Орлик, который стал моим временным ординарцем, понятия не имел, как в приемной навести элементарный порядок и установить самую обычную очередь. Ну как, скажите, выполнить мое требование никого «не пущать», если мы с Ритой ведем конфиденциальный разговор по вопросам объемов синтеза некоторых видов ВВ, а у двери нарисовались отцы Михаил, Василий и Герасим?

– Простите, отцы, – сказал вошедшим после того, как мы встали и приняли благословение, – но наш разговор с госпожой Ритой не терпит отлагательств, поэтому присядьте и подождите.

В их присутствии мы не боялись назвать тол – толом, а пироксилин – пироксилином. К Рите и ее химической продукции отнеслись благосклонно, когда убедились, что все это направлено на увеличение значимости и могущества православной церкви. Да и к другим чудным и непонятным новшествам стали привыкать, думаю, не без влияния одного из главных инквизиторов-контрразведчиков (я был в этом глубоко убежден) отца Герасима. А ведь еще совсем недавно, в первый же день нашего прибытия, решили испытать меня на прочность и пошли на конфронтацию.

– С какой радости ты распорядился над замковой часовенкой воздвигнуть католический крест, а?! – зло фыркал отец Василий. – А поголовное обучение грамоте смердов?! Ты понимаешь, что породишь излишне много думающих неслухов, а на свою голову или на голову наследников – дамоклов меч? Ты молод еще, раб Божий Михаил, и не знаешь, что во многих знаниях многие печали!

– Довольно! – Эти слова о давно решенном мною для себя вопросе вызвали резкое неприятие. – Тут нет смердов, тут есть свободные хлебопашцы. Да, я раб божий, но не раб церкви! Я всего лишь смиренно верующий и радеющий о ее нуждах и о возвращении ее святынь, о расширении ее границ и процветании. Но ничего сего не будет, если мы не построим могущественное государство. Разве не понятно, что с невежественными людьми, точно так же, как и без духовного сплочения народа, эта мечта окажется несбыточной?