— Тебе представится выбор, и очень скоро, — сказал Тарквиний.

Молодой солдат в изумлении обернулся к нему.

— Я ощущаю связь между тобой и Цезарем. Примешь ты ее или откажешься?

Ромул не ответил, его отвлекли донесшиеся сквозь шум знакомые слова:

— Приготовить пилумы!

Он внимательно следил за происходившей схваткой.

Римские копья, брошенные в ответ на египетский залп, обрушились на почти беззащитных пращников и лучников. Египтяне пришли в замешательство, а затем раздалась команда, и легионеры кинулись в атаку. Одновременно на пришвартованные в гавани корабли полетели горящие факелы. И не успело сердце Ромула стукнуть тридцать раз, как на многих из них запылали паруса.

Ромул восхищался тактикой Цезаря, мгновенно породившей панику в египетском войске. Но какая между ними может быть связь? Он, словно зачарованный, смотрел, как распространялся огонь.

— О нет! — воскликнул Тарквиний.

— Что не так?

— Если огонь перекинется сюда, то займется и это. — Гаруспик указал на стоявшее поблизости большое здание, похожее на один из складов.

Ромул не понял беспокойства друга.

— Это библиотека, — пояснил Тарквиний, скривившись, как от боли. — Если погибнут древние книги, их не восстановишь.

Ромул испуганно оглянулся. Пламя уже охватило добрую четверть египетских кораблей и быстро распространялось. Было ясно, что огонь мог добраться и до библиотеки. Но они ничего не могли поделать.

Тарквиний некоторое время смотрел на полыхающий огонь, его широко раскрытые глаза потемнели от горя и страха. Жившая в нем до сих пор слабая надежда на то, что этрусский народ возродится, оказалась ложной. Когда гражданская война закончится, Рим станет еще больше и сильнее и не позволит ничему иному расти в своей тени. И начало этому положит Цезарь. Гаруспик вздохнул, решив было, что увидел и сделал все возможное. Но нет, вспомнил он, сейчас, немедленно, надо признаться во всем Ромулу. Пока не поздно.

Ромул между тем все сильнее тревожился. Нужно было удирать.

— Идем! — крикнул он.

— Ты спрашивал меня, почему я так поспешно покинул Италию, — неожиданно сказал гаруспик.

— Всевышние боги… — пробормотал Ромул. Сначала откровение о том, что он как-то связан с Цезарем, а теперь еще и это. — Потом. Некогда.

— Нет, сейчас, — резко ответил Тарквиний. — Это я убил Руфа Целия.

— Что? — Ромул круто повернулся и уставился на гаруспика.

— Того патриция возле Лупанария.

Услышанное так ошарашило Ромула, что он словно оглох.

— Ты?.. Как?.. — Его голос сорвался.

— Это сделал я, — прошипел Тарквиний. — Я там был, сидел около двери. Ждал его.

Глаза Ромула чуть не вылезли из орбит от изумления. Да, действительно, неподалеку от входа в бордель сидел какой-то человек, закутанный в плащ. Он тогда решил, что это нищий, попрошайка или прокаженный.

— Но когда Целий появился, — продолжал Тарквиний, — вы сцепились с ним. Я хотел было убраться, но ветер сказал мне, что надо действовать как можно быстрее. И я ударил его.

Ромул на мгновение лишился дара речи. Значит, его догадка была верной — затрещина, которую он отвесил скандальному всаднику, не могла убить. Смертельный удар нанес Тарквиний. Ромул одновременно испытывал и глубокую растерянность, и ярость. У него голова пошла кругом от осознания чудовищности этого открытия. Им с Бренном вовсе не нужно было бежать из Италии!