Улицы Пуэбло-Нуэво тонули в густой и сырой мгле, наползавшей со стороны квартала бараков и шалашей на пляже Соморростро. «Студебекер» господина коменданта прорывал завесу плотного тумана, медленно продвигаясь по темным ущельям, пролегавшим между фабричными зданиями, складами и ангарами, мрачными и обветшавшими. Автомобильные фары прокладывали впереди коридоры света. Вскоре в дымке показалась бывшая текстильная фабрика Вилардель. В глубине улицы обретали очертания печные трубы, островерхие крыши цехов и пристроек. Широкий вход перегораживала решетка, ощетинившаяся острыми пиками. За ней угадывались джунгли кустарников и сорняков, среди которых выступали остовы брошенных грузовиков и колымаг. Шофер остановился у ворот старой фабрики.

— Не выключай мотор, — распорядился господин комендант.

Свет фар проникал в темноту за воротами, открывая картину запустения: фабрика лежала в руинах. В войну ее разбомбили, после чего она оказалась заброшена, подобно многим другим сооружениям в городе.

С одной стороны угадывались очертания бараков, окна и двери которых были забиты толстыми деревянными брусьями. А напротив обугленных гаражей, видимо, ставших жертвой пожара, вросло в землю невысокое строение, которое Вальс идентифицировал как бывшую сторожку. Красноватое пламя свечи или масляной лампы подрагивало за одним из запертых окон. Не проявляя спешки, господин комендант внимательно изучал обстановку с заднего сиденья машины. Через несколько минут настороженного ожидания он наклонился вперед и обратился к шоферу:

— Хайме, вы видите домик с левой стороны, у гаража?

Впервые господин комендант назвал шофера по имени, данному ему при крещении. Но что-то в тоне коменданта, неожиданно приветливом и дружеском, Хайме не понравилось, из-за чего он в настоящую минуту предпочел бы услышать обычное холодное и высокомерное обращение.

— Вы имеете в виду сторожку?

— Да, именно сторожку. Я попрошу вас подойти к ней и постучать в дверь.

— Вы хотите, чтобы я забрался туда, на фабрику?

Господин комендант не удержал нетерпеливого вздоха.

— Нет, не на фабрику. Слушайте внимательно. Видите дом, так ведь?

— Да, сеньор.

— Прекрасно. Нужно, чтобы вы дошли до решетки, пролезли в дыру между прутьями, приблизились к сторожке и постучали в дверь. До сих пор все понятно.

Шофер довольно уныло кивнул.

— Хорошо. Когда вы постучите, вам откроют. И тогда вы скажете: «Да здравствует Дуррути».

— Дуррути?

— Не перебивайте меня. Произнесите то, что я вам сказал. И вам дадут некий предмет. Возможно, это будет чемодан или узел. Вы его принесете сюда, и все. Просто, не так ли?

Шофер был бледен и смотрел, не отрываясь, в зеркало заднего вида, как будто ожидал, что в любую секунду из темноты на них выскочит чудовище.

— Успокойтесь, Хайме. Ничего страшного не случится. Я прошу вас о личном одолжении. Скажите, вы женаты?

— Уже три года как женат, господин комендант.

— О, замечательно. И дети есть?

— Дочка, ей два года. И жена снова ждет ребенка, господин комендант.

— Семья — самое важное в жизни, Хайме. Вы настоящий испанец. Как вы отнесетесь к тому, что в качестве подарка на предстоящие крестины и в знак признательности за вашу безупречную службу я дам вам сто песет? И если вы окажете мне эту маленькую услугу, я порекомендую повысить вас в должности. Вам понравилась бы работа в кабинете Депутации. У меня там есть хорошие друзья, и мне говорили, что им нужны надежные люди, чтобы вытащить страну из ямы, куда ее столкнули большевики.