– Скажи, что хочешь личную встречу с покупателем, – шепнул Рашук, искоса заглянувший в документы купли-продажи. – Сегодня, после обеда, ближе к пяти.

Я послушно повторила сказанное в трубку.

– Зачем? – спросила я мальчишку, отключившись.

– Потому что мне знакомо это имя. У меня кое-какая идея появилась.

– А как зовут вашего капитана?

Он качнул головой:

– Понимаешь, Таисия, в нашей культуре имя имеет почти сакральное значение, его нужно говорить самому или не говорить. А почему тебя вдруг наша мумия заинтересовала?

– Я боюсь, что он запретит тебе со мной возиться.

– С чего бы это? Нашему делу это не помешает, а уж как я развлекаюсь в свободное от работы время, его волнует мало. Разве что он сам решится поспособствовать. Инстинкт дайгона – вещь мощная, может, он решит так свой интерес проявить.

– Что за инстинкт?

– Размножения, – непонятно объяснил Рашук и отставил тарелку. – Пошли, Таисия, время не ждет.

Пока мы ехали по грунтовке, он, сидя на раме велосипеда, с серьезным видом вещал:

– Самое главное для тебя – это не цепляться за свою ненависть. То есть ненавидеть Баринова – это правильно, это дает тебе силы двигаться дальше. Но вот представь себе, что ты уже отомстила, стоишь над поверженным трупом врага. Дальше что?

– Мое сердце перестает биться и я падаю сверху?

– Да, – он даже прищелкнул языком от удовольствия. – Это очень красиво, такого нарочно не придумаешь. Очень изящный поворот. Но за те пару минут, пока твое сердце еще бьется, что ты чувствуешь?

– Пустоту, – сказала я потерянно. – Не удовольствие, а именно пустоту и нежелание жить дальше. Цель достигнута, значит, исчезла.

– Воо-от! – Он ахнул на крутом вираже, когда мы съезжали на утоптанную тропинку. – А должна испытывать удовлетворение, как после хорошего секса, такое, чтобы хотелось еще раз вызвать в памяти сам процесс, а не результат. Поэтому месть на расстоянии: выстрел или подстроенная авария – это не изящно.

– Я хочу, чтобы он умер.

– А должна хотеть, чтобы он перед смертью страдал, лишенный всего, что ему дорого, – денег, друзей, здоровья, будущего.

Я представила Баринова грязным привокзальным попрошайкой. Видение мне понравилось.

– Как это сделать?

– Ну уж не в бухгалтерии ягодицами стул полировать. Надо войти в его ближний круг. Лучше всего – в качестве любовницы.

– Ты его девушек видел? Я вообще из низшей категории, Барин на меня второй раз не взглянет.

– На стальных змеек смотрят все, даже незрячие, – смуглые пальцы с обкусанными ногтями легли мне на запястья. – Змейки умеют вибрировать так, что любое существо в штанах стремиться из них запрыгнуть. Вибрация, и феромоны, и яд!

– Про яд я не поняла.

– У вас тоже есть легенды про дев, чей поцелуй смертелен. Тут, конечно, речь идет не совсем о поцелуях, а скорее – не только о них. Змейка ядовита по умолчанию, любой, кто проведет с ней ночь, – покойник.

А ведь это было здорово. Ну, то есть было бы здорово, наверное, особенно если было бы возможно.

– Ядовитость мне обеспечат браслеты?

– Они ее тебе уже обеспечили, как и нужные вибрации. Ты разве не заметила повышение интереса со стороны противоположного пола? Стой! Дура! Мы же разобьемся!