В пакет, что ли, подышать?

Между нами на столешнице равномерно цокали шарики антистрессового мобиля. Я помнила, что он называется «маятник Ньютона». Цок, цок…

Я снова надела браслеты, которые пришлось снять перед обследованием. Дыхание понемногу приходило в норму, успокаивалось и сердце.

Шторм был ухоженным молодым человеком моих примерно лет, только очень солидным.

– Как самочувствие? – доверительно спросил он, поправляя на переносице солидные очки в черепаховой оправе.

– Прекрасно, – пожала я плечами, – если бы не выборочная амнезия, пожалуй, не стала бы вас тревожить.

– Ну, – он замялся, потом, будто решившись, продолжил, – не хочется вас расстраивать, Таисия, но, кажется, мы с вами наблюдаем… кхм… начало конца.

Я беззвучно всхлипнула. Одно дело знать, что это рано или поздно произойдет, а совсем другое – знать, что это произойдет скоро. Я умирала и даже уже немного смирилась с этой мыслью. В конце концов, все мы смертны и никто не будет жить вечно.

– Когда?

– Мне не хотелось бы говорить о точных сроках…

Доктор Шторм пригласил меня за ширму, где стояла кушетка, я разделась, его сухие, как змеиная кожа, пальцы пробежались по дорожкам шрамов, которыми было испещрено мое тело. Зачем все это? Я умру. Мое сердце перестанет биться уже через месяц или даже раньше, так зачем наблюдать кожные покровы?

– Неплохо, неплохо, Таечка, – похлопал меня по плечу доктор. – Одевайтесь. Регенерация тела у вас потрясающая, жаль, что она не распространяется на…

Он помолчал, поняв, что слова его меня не утешают, подошел к письменному столу, толкнул шарик мобиля.

– Если хотите, мы сейчас разберемся с вашей амнезией. В юности я увлекался эриксоновским гипнозом, и кажется мне, что ваша амнезия может быть именно гипнотического происхождения.

Гипноз? Я испуганно прижала к груди руки. Нет! Ни за какие коврижки! Я, беззащитная, выбалтывающая все свои девичьи секреты постороннему человеку? Нет, это невозможно.

– Может, к вам на улице подходила цыганка? Говорят, что их женщины промышляют подобным.

Я покачала головой. Шарики цокали.

– Спасибо, доктор Шторм. Мне все понятно. Извините, что отняла у вас время.

– Давайте договоримся встретиться, например, через две недели.

– Собираетесь опустить гвоздику на крышку гроба?

Он смутился, и я поняла, что даже двух недель у меня нет. Бедняжка доктор Шторм, ему так хотелось дать мне надежду, а вместо этого…

Черт! Я ничего не успела!

Попрощавшись с доктором, я побрела по вечерним улицам. Велосипед остался у торгового центра, мне нужно было за ним вернуться и ехать домой.

Две недели, две недели, две…

О том, что я не жилец, я знала, кажется, всегда. Мне и так оказалось отмерено больше, чем я могла рассчитывать. Когда мне было шесть лет, я попала в страшную аварию, перенесла семь или восемь операций и длительный период восстановления. Меня собрали буквально по частям, сращивая переломы и разрывы. Повезло мне лишь в том, что от родителей мне остались деньги, которые пошли на лечение, а также судьба подарила встречу с человеком, который проследил за тем, чтобы деньги мои не разворовали детские учреждения и прочие мошенники. Янина Павловна была директором сиротского приюта в соседней области, и если бы не она, не дожила бы я до своих двадцати пяти лет. Она меня вырастила и воспитала, благодаря ей у меня было хорошее финансовое образование и даже ученая степень, о которой, впрочем, я в данный момент не распространялась, потому что ТЦ «Пирамида» специалиста моего уровня себе позволить не мог, а мне необходимо было работать именно в нем.