В машине я дремала, прислонившись виском к стеклу, Рашук вполголоса беседовал с водилой о трудностях водительской жизни и спать мне не мешал.

– Приехали, – тронул он меня за плечо, когда машина остановилась.

– Посиди тут, – я зевнула в ладошку. – Я деньги из дома принесу.

Таксист не возражал, дело было обычное.

Я взбежала на крыльцо, толкнула входную дверь:

– Света, я уже дома. Погоди пару минуточек, я за такси расплачусь и будем с твоими разрушениями разбираться…

Я споткнулась о кучу какого-то хлама в коридоре, остановилась, сфокусировав взгляд и замерла.

– Хлеб и пиво, Таисия Алексеевна.

У меня из легких будто выкачали весь воздух. Никита Петрович Кузьмин сидел в моей гостиной, то есть в том, что когда-то ею было, потому что комната была полностью разгромлена, как и кухня, как и спальня, обломки межкомнатных перегородок причудливо перемещались с останками мебели, разбитой посудой, неопрятными кучами одежды и постельного белья. Кузьмин сидел на единственном уцелевшем стуле прямо по центру этого Армагеддона.

– Где Светлана?

Он широко повел рукой:

– Где-то здесь.

Я заметила, что ладонь его испачкана чем-то бурым. Кровь?

Воняло гадостно, будто на помойке, в воздухе носились жирные мухи. Кузьмин, оскалившись, вывалил изо рта язык и облизнул руку:

– Вы знали, Таисия Алексеевна, что коронарная кровь обладает нежнейшим насыщенным вкусом?

– Сердцеед, – сказала я потерянно, – Итиеш, убийца народов.

– Моя слава идет впереди меня, – Кузьмин, покряхтывая, поднялся с сиденья.

Может, мне хватит сил его обезвредить? Он же просто рыхлый пожилой человек, а я молодая, хоть и не очень спортивная. Если я заеду ему куда-нибудь в болевую точку…

Но движения Итиеша не прекратились, он все еще продолжал вставать. Я даже нервно моргнула, решив, что мне привиделось. Он все вставал и вставал, как будто огромная змея выбиралась из своей кожи, он вырастал, сбрасывая с себя личину пожилого начальника охраны, а отброшенная личина рассыпалась в целый рой навозных мух.

– Ваши насекомые, Таисия Алексеевна, на редкость тупы, агрессивны и ничтожны.

Настоящий Итиеш мало походил на человека. И дело было даже не в росте, метра под три, он касался макушкой потолочной балки, и не в темной коже синюшной черноты, и не в глазах, тоже черных, а, наверное, в выражении этих глаз.

– Но даже самые тупые создания способны к организации при хорошем руководстве.

– Вы выдрессировали мух? – я сглотнула.

– Я составил из них рой, огромный, мегарой. Ты знаешь, что такое рой, дайгонова шлюха?

Ответить не получалось, одновременно с вопросом он продавливал меня. По сравнению с его действиями транс, наведенный на меня Рашуком, был просто детским лепетом. Я почти физически ощутила липкие пальцы, забирающиеся мне в голову.

– Где мое сердце, шлюха?

Я опять не ответила, рот был занят, я изо всех сил кусала себя в мягкую часть ладони. А потом я поняла, что болевой шок мне не помогает, а потом… потом почувствовал, что помощи в отражении ментальной атаки мне не требуется.

Он оставил попытку, липкие пальцы покинули мою черепную коробку.

– Хороший щит, давно таких не видел. Где сердце?