— О, — сказал Фредерик, спиной чувствуя, что Джим ухмыляется во весь рот. — Ну, что ж, в таком случае…

Вытягивая проволочки, Фредерик нырнул под скатерть, а леди и джентльмены Лиги спиритов, сознавая всю непристойность того, что молодой человек в данную минуту касается пары женских лодыжек, но при этом не сомневаясь в явной духовной одаренности обеих сторон, покашливали и благовоспитанно отводили глаза. Минуту спустя Фредерик появился из-под стола и объявил, что проволочки подсоединены.

— Ах, но как нежно вы это проделали! — вскричала миссис Бад. — Я едва ощущала ваши прикосновения. Какие артистичные пальцы!

— Итак, — сказал Фредерик, свирепо лягнув Джима по щиколотке, — сейчас мы опробуем аппарат, не так ли?

Он включил прибор, и стрелка, тотчас подскочив вверх, задрожала на середине циферблата.

— Потрясающе! — сказала миссис Бад. — Меня даже не кольнуло.

— О, не беспокойтесь, миссис Бад, ток очень слабый. А теперь, леди и джентльмены, не пора ли нам занять свои места вокруг стола?

Стулья придвинули, и спириты вместе с гостями постарались более или менее удобно, насколько позволяла теснота, расположиться вокруг стола. Фредерик сел слева от миссис Бад, поставив перед собой электродермограф; Джим, не успев улизнуть, был схвачен сильными пальцами, унизанными кольцами, и решительно усажен справа от нее.

— Свет, если можно, миссис Уилкокс, — сказал мистер Фримен Хамфриз.

Хозяйка завернула один за другим газовые рожки, после чего села сама. Лишь слабое мерцание догоравшего в камине угля тускло освещало комнату. Воцарилось молчание.

— Видите ли вы ваш аппарат, мистер Семпл? — вопросил президент каким-то нездешним голосом.

— Прекрасно вижу, благодарю вас. Стрелка покрыта люминесцентной краской. Если вы готовы, миссис Бад, то я тоже.

— Спасибо, мой милый, — сказала она безмятежным тоном. — Соедините руки, леди и джентльмены.

Все на ощупь отыскали руки друг друга и, ладонь в ладонь, положили их по краю стола. Круг замкнулся. Фредерик устремил глаза на коробку, его правая рука была зажата в теплой, потной руке миссис Бад, в левую вцепились костлявые пальцы мертвенно-бледной девицы, сидевшей с другой стороны.

Стояла полная тишина.

Прошла минута; миссис Бад издала долгий прерывистый вздох. Ее голова упала вперед, казалось, она задремала. Но вдруг проснулась и заговорила… мужским голосом.

— Элла? — спросила она. — Элла, дорогая?

Голос был богатый, сочный, и многие из сидящих вокруг стола почувствовали, как волосы на затылке встают дыбом. Миссис Джеймисон затрепетала и проговорила чуть слышно:

— О! Чарльз!.. Чарльз! Это ты?

— Конечно, я, дорогая! — отозвался голос; это и вправду был голос мужчины, женщина имитировать такой голос не может, он напоен был шестидесятисемилетним общением с портвейном, сыром и изюмом.

— Элла, дорогая моя, хотя мой уход и разлучил нас, наша любовь не должна охладеть…

— О, никогда, Чарльз! Никогда!

— Я с тобой постоянно, днем и ночью, моя милая. Скажи Филкинсу в лавке, чтобы он позаботился о сыре.