Обескураженный и расстроенный Денис вышел из дверей «Аэгны».

«Просто напасть какая-то с этим романом», – подумал он и поплелся домой. Было муторно, и обратиться за поддержкой не к кому. Перебрал уже всех. Жена, начальник… Мишке, что ли, прочесть?! Опять ведь пить придется! Хотя надо этот вариант обдумать. С Мишкой можно обсуждать любые проблемы. Только вот этот новый вариант почему-то именно Мишке не хотелось показывать. Да и потом, скорее всего, лучше никому его не показывать, пока текст не дописан. Только издергается весь. А вот когда он его допишет? Да и надо ли его дописывать в таком-то ключе…

…Вишняков проснулся среди ночи от пристального взгляда. Протер глаза и почувствовал, как волосы на всем теле встают дыбом.

Из вертикального зеркала шкафа выдвинулся некто. Сначала аккуратно высунулась одна нога, потом плечо, а затем и вся фигура плавно и бесшумно скользнула в комнату. Окаменевший Денис сдавленно замычал, не сдержавшись, но ночной гость, непостижимо быстро оказавшись рядом, быстро приложил к его губам сухую теплую ладонь.

– Не ори, жену напугаешь, – почти одними губами сказал «друг с той стороны». – Прогуляемся?

Денис не успел и глазом моргнуть, как они вдвоем оказались на ночной набережной.

– Ты что, я же голый! – запоздало всполошился писатель.

– Да где ж ты голый, – усмехнулся «друг». – Одет вполне пристойно.

Денис скосил на себя взгляд. Действительно… Футболка, жилетка какая-то навороченная, джинсы, модно продранные на коленях… Футболка?! Зимой?! Но было тепло…

– А мы где? – изумился он.

Их окружали устремленные ввысь здания в готическом стиле, перемигивались огоньки рекламы, отражаясь в воде канала; мимо проходили смеющиеся беспечные люди.

– В Амстердаме мы, – как ни в чем не бывало ответствовал гость. – Тебе тут должно понравиться… Я смотрю, слаб ты по части женского пола, а?

Он хохотнул и похлопал растерявшегося Дениса по плечу.

– Не переживай, – сегодня черноокий был весел и, пожалуй, развязен, держал себя с Денисом чуть ли не панибратски. – Не думаешь же ты, что я стану осуждать сексуальность? Дорогой, единственное извращение, которое я знаю, это то, что попы называют «целомудрием». Правда, мерзкое слово? И само понятие – рефлексичное сдерживание собственных, вполне здоровых желаний в угоду невнятным требованиям «общества», а на деле – горстки лжецов, которые просто издеваются, накладывая на глупый плебс иго, которого сами не носят.

«Друг» кашлянул, потянул носом, словно принюхиваясь:

– Вы, люди, не цените то, что имеете, – огромное богатство чувственных ощущений. Попробовали бы вы пожить как я – без возможности насладиться вкусом еды, хмелем вина, гармонией звуков, симфонией оргазма… Вам все это дозволено, перед вами накрыт огромный стол с едой и питьем, но вы довольствуетесь сухой корочкой, вместо того чтобы пировать… К счастью, – продолжил черноокий, – в тебе, дружок, есть потенциал. Ты уже начал движение к обретению настоящей свободы. Но плохо то, что женщины, будем говорить откровенно, существа второсортные по отношению к мужчинам, имеют такую власть не только над тем органом, который предназначен для их удовлетворения, но и над твоим интеллектом. Посуди сам: Маргарита окрутила тебя на раз-два, Мирослава в секунду смела все твои доводы. Считай, на лоскутики порвала… Куда это годится, а?