Дьявол явно веселился. А что ему прикидываться, ему действительно было весело. Но в Денисе что-то уже изменилось. Он знал, что многое из того, что говорит лукавый, – чистая правда. И что с того?

Да, в этом мире были Гитлер и Сорос, Менсон и Чикатило; да, в нем были Герника и Хиросима, Хатынь и Дом профсоюзов в Одессе. Но нашлось много светлого, того, на что стоило равняться. Дьявол хорошо знал пороки человека, но знал ли он его добродетели? Помнил ли о тех, кто ценой своей жизни спасал других, кто бескорыстно отдавал кровь жертвам катастроф, кто помогал больным детям и бездомным животным? В мире есть тьма, но когда светит свет, тьма прячется от него как можно дальше.

Потому остальное было уже неважно.

– Вы недовольны даже теми телами, которые вам дал ваш любящий Боженька, – не чувствуя изменившегося настроения Дениса, продолжал как ни в чем не бывало лукавый. – Добро бы вы их только разрушали – пьянством, обжорством, табаком, веществами! Куда хуже, когда вы начинаете их украшать. С каким маниакальным рвением вы переделываете свои тела с помощью силикона и ботокса! И не только тетки… прошу прощения, дамы. А мужчины со своими телами вообще творят такое, что мне, как честному лукавому, и выговорить-то страшно! Нет, это, наверное, нормально, переделывать свой внешний вид под стандарты своей нравственности… чтобы снаружи выглядеть так же отвратительно, как и изнутри. Человек – вот носитель зла на этой земле! И я тут совершенно ни при чем. Более двуличного, жестокого и лживого существа, чем человек, не существует. Святость на устах и чернота в душах – вот ваш образ. Не я порождаю маньяков, педофилов и прочих существ, достойных попасть в бестиарий, – это делаете вы сами и ваше общество. А все они – это лишь ваше лицо, частичка которого есть в каждом из вас в большей или меньшей степени…

«Где-то я уже это слышал, – подумал вдруг Вишняков. – А, так ведь «Пила» говорил, Джон Крамер. И ведь определенная логика в этом есть. Логика маньяка…»

Перед мысленным взором Дениса столкнулись две логики: стройная логика света и уродливая логика тьмы. И выбор больше не казался таким уж сложным.

– Они не мои создания, а отражение вашего внутреннего мира, которое вы так охотно тиражируете в своей культуре, – говорил дьявол, как ни в чем не бывало прикусывая лоснящийся финик. – Даже ваш высокоморальный Достоевский воспевает кого? Маньяка Раскольникова, развратника Свидригайлова, проститутку Мармеладову! Что говорить о других! О Мерлине Менсоне, гордо носящем имя убийцы беременной женщины, о Мадонне…

Вот такие вы на самом деле – жестокие, агрессивные, до ненасытности алчные, развратные… Христиане! Прелесть какая. Хорошенькое общество. Вы поклоняетесь Ему. Вы строите храмы Ему. Ставите Ему свечечки и даже пишете имя Его с большой буквы – мое-то, понятно, с маленькой, уж куда нам, рылом не вышли… Но даже в своей святости вы чудовищно двуличны. Одной рукой вы готовы воровать и убивать, а другой делать пожертвования. Сначала вы строите храм, затем разрушаете его, чтобы построить на его месте что-то другое. Вы выкапываете из земли останки людей, которые действительно жили по Божьим заповедям, и к святым мощам выстраиваются толпы тех, кто даже близко не должен подходить к этим останкам, дабы не осквернить их. Что же это за вера такая, позволяющая делать деньги на «гастролях» святых мощей, которым нужно покоиться с миром в земле? Что же это за мораль, когда истинно верующих людей считают неудачниками и презирают? Что это за общество, где встречают только по брендовой одежде и дорогим часам, а если человек гениален и талантлив, но выглядит как бомж, то он не стоит для вас и пустого места? Но при всем этом так удобно свалить на меня все зло, которое царит вокруг, а ведь меня с вами нет, меня не пускают в ваш мир – с вами только Бог. Я не стою за спиной политиков, которые воруют, не помогаю убийцам, и не моими руками разрушается то, что, как вы говорите, создано Богом. Вы и без меня дошли до точки. Точнее, до ручки.