Турецкий султан Мухаммед во главе весьма грозного войска обложил Родос и осаждал его в течение многих месяцев. Но хотя силы и упорство осаждающих были очень велики, сопротивление осажденных оказалось еще сильнее, и они с такой доблестью и яростью оборонялись против столь мощных сил, что Мухаммеду пришлось с позором снять осаду.[334] Между тем после его ухода часть турецкого флота под командованием Ахмет-паши[335] двинулась на Валону. То ли Ахмету показалось это легким делом, то ли он попросту выполнял приказ своего повелителя, но, идя вдоль берегов Италии, он внезапно высадил на берег четыре тысячи человек, напал на Отранто, захватил его, разграбил и всех жителей перебил.[336] Затем он не преминул всяческими способами закрепиться в этом городе и порту и, собрав там сильный кавалерийский отряд, стал совершать грабительские набеги на всю округу. Получив известие об этом нашествии и хорошо зная могущество султана, король повсюду разослал вестников о грозящей ему великой опасности с просьбами о помощи против общего врага и настоятельно потребовал возвращения герцога Калабрийского, все еще находившегося со своим войском в Сиене.

Турецкое нападение, весьма смутившее герцога и вообще всю Италию, оказалось зато на руку Флоренции и Сиене: одна, казалось, вновь обрела независимость, а другая избавилась от опасностей, угрожавших ее свободе. Убеждение это подтвердилось жалобами герцога при оставлении им Сиены на то, что злая судьба, допустившая событие столь нежданное и непредвиденное, лишила его возможности получить в Тоскане верховную власть. Это же событие существенно изменило взгляды папы: прежде он не желал принимать и выслушивать никаких флорентийских послов,[337] теперь же настолько смягчился, что охотно прислушивался к любым разговорам о всеобщем замирении. Так что флорентийцы уверились, что если они снизойдут до того, чтобы просить прощения у главы церкви, то и получат его. Решено было не упускать этой возможности, и к папе отправили посольство в составе двенадцати человек,[338] которым по прибытии их в Рим папа все же под различными предлогами долго не давал аудиенции. Под конец, однако же, обе стороны договорились о том, какие у них в дальнейшем будут взаимоотношения и что именно каждая из них будет вносить в дела мира и войны. Затем послы преклонили колена перед папой, ожидавшим их во всем блеске своего могущества и в окружении кардиналов.[339] Они всячески оправдывались во всем происшедшем, ссылаясь на людское коварство, на слепую ярость народа, на злую судьбу тех, кто вынужден либо сражаться, либо погибнуть, признавая справедливость гнева папы. Говорили о том, что пришлось перенести флорентийцам, чтобы избежать гибели, и как флорентийцы переносили тяготы войны, отлучения и все другие бедствия, которые они навлекли на себя благодаря происшедшим событиям. И все ради того, чтобы их республике избежать рабства, которое для свободных городов хуже смерти. Однако, если даже против своей воли флорентийцы чем-то провинились, они готовы засвидетельствовать свое раскаяние и довериться милосердию главы церкви, который, следуя по стопам Спасителя нашего, не отвергнет их и откроет им свои отеческие объятия.