– Алло, милая? Это я. Да, все хорошо. Все кончено… Жюль и Адриен… Я хочу поговорить с ними, да… Мне надо сказать им что-то важное…

Амандина идет, потупившись, держа в руке кожаные шлепанцы. Ветер теплый, почти жаркий, он скользит по ее прекрасным рыжим волосам, которые она зачесала назад, и колышет длинное летнее платье из льна. В небе слышится птичий крик. Амандина открывает глаза и смотрит на большой клин перелетных птиц. Дикие гуси великолепны, когда летят, наслаждение смотреть. Их длинные шеи вытянуты, и кажется, будто странная сила направляет их, что-то, глубоко скрытое в каждом и заставляющее пересекать тысячелетия и земли, несмотря ни на какие препятствия.

Слаженным, точным движением стая снижается и исчезает за дюнами Маркантера. Амандина смотрит на них, сколько может, сама вытягивая шею, как гуси. Она стоит неподвижно, одна перед Бэ-де-Сомм, а солнце клонится к закату.

Она так любит природу. Любит, как любил ее Фонг.

Она садится на песок, нагретый этим чудным солнечным днем, и, как почти каждый вечер, остается на диком берегу, пока не сядет солнце. Потом она уйдет в свой маленький домик в Кротуа, у самой бухты, всего в нескольких метрах от пляжа. Ничто больше на нее не давит. Ни профессиональные обязанности, ни эта сумасшедшая жизнь в парижском муравейнике. Она все бросила практически в одночасье. Без сожалений.

Она кладет ладони на свой круглый живот, и, как обычно, ребенок реагирует на шум моря и на нежную ласку мамы. Амандина знает, что он тоже будет приходить сюда. Когда подрастет. Ему понравится слушать, как мягко разбиваются волны, и чувствовать белую пену между пальцами ног. Ловцы креветок и собиратели ракушек будут рассказывать ему старые сказки, и он будет смеяться, а может быть, даже плакать. А она – она будет за ним, всегда рядом. Будет беречь его, как берегла Фонга. Насколько позволят ее материнские силы.

Ее муж ушел без мучений, так ей сказали. Насморк, который не повредил бы и младенцу, унес его в два дня, и когда его нашли мертвым в постели, лицо у него было спокойное, безмятежное, на груди лежала роза оригами. Как будто он крепко спал. Ее друг Жоан сообщил ей о его смерти, когда она лежала в больнице Сен-Луи.

Фонг оставил короткое письмо на ночном столике. Амандина знает наизусть каждое слово, каждый знак препинания.

Моя любимая,

наша мать Природа сделала свой выбор. Я ухожу без страха и уношу в сердце счастье оттого, что знал тебя. Ты будешь со мной всегда, где бы я ни был. И я тоже буду рядом с тобой, я это знаю. Помнишь поцелуй, что ты мне подарила в тот вечер, – это был мой лучший день за два последних года. Я знаю, что он значил для тебя и каких усилий тебе стоил, но ты ничего не сказала. Мы были вместе, ты и я, в тот вечер, впервые за очень долгое время. Пусть этот прекрасный поцелуй и наше последнее объятие будут для тебя последней страницей сказки, которая была чудесной. Или первой нового приключения.

Я люблю тебя сверх всех разумных пределов и вопреки болезни.

Фонг

Амандина утирает слезу и с еще большим пылом гладит свой живот. На этот раз с плексигласом покончено. Больше никогда. Только тонкая мембрана жизни еще отделяет ее от ее ребенка. Она смотрит на алеющее небо и знает, что Фонг близко, что он бережет их обоих и в каждой звезде, что скоро зажгутся в небе, будет легкий отблеск его души.