— Ничего себе. Во зверюги-то! Совсем, гхм, обнаглели, — возмутился Щербицкий, посмотрев по очереди на Андропова и на Щёлокова, которые на этот взгляд не обратили никакого внимания.

— За «Патамушку», — тем временем продолжал Устинов, — где, прошу заметить, записано всего две песни, так вот, за неё спекулянты просят тоже 25 рублей, а там вообще отпускная цена пластинки — 70 копеек. Ну а за пластинку с двумя песнями «Москва» и, — он опустил голову и покашлял, — «Дядя Лёня, мы с тобой», — вновь кашлянул, — спекулянты просят ни много ни мало, а зелёненькую — а это товарищи пятьдесят рублей. Вот так вот.— А какой тираж был этой пластинки? — вновь заинтересовался финансовым аспектом Председатель Совета министров СССР.— Сначала семьдесят и потом тридцать тысяч. Одним словом общий тираж составил 100 000 штук, при цене всё те же 70 копеек за штуку.— Так может поднять цену, если эти песни так пользуются спросом? — проявил коммерческую жилку Первый секретарь Московского горкома КПСС Виктор Васильевич Гришин.— Зачем с наших, прямо скажем, не богатых людей лишние деньги забирать?! Лучше уж тираж увеличить в несколько раз, чтобы любой труженик мог купить полюбившуюся ему песню в магазине по твёрдой государственной цене, а не переплачивать спекулянту, во сколько раз? — он на секунду задумался, деля в уме и ошеломлённо произнёс, — это что же получается, товарищи, наш труженик, за нашу же пластинку, переплачивает в 80 раз. Эти барыги в 80 раз цену задрали?! Что же там за песни-то такие?

Собравшиеся, услышав о такой не реальной переплате, зашумели переглядываясь, а Леонид Ильич озвучил невысказанное в слух всеобщее мнение: — И действительно, гхм, наговорить-то мы много наговорили, гхм. А песни так и не услышали, гхм. У тебя пластинки-то с этими песнями есть, гхм? Так поставь нам, гхм, их. Или мне Володю Кошкина, помощника моего, попросить к спекулянтам съездить, кхм, у них купить? — пошутил Генсек.— Они в машине у меня лежат. Сейчас дам команду принести, — сказал Устинов и вышел за дверь.— Это ж надо, в восемьдесят раз, — восхищённо произнёс министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко.

— Вот и я думаю чудно это, за две песни полста рублей отдавать, — сказал Арвид Янович Пельше, — и повернувшись к Косыгину, — а Вы Алексей Николаевич говорите, что наш народ живёт бедно. Ничего себе бедно! Совсем не бедно, раз может спекулянтам такие суммы отдавать за какую-то музыку.— Не какую-то музыку, а музыку, — не согласился с ним Косыгин, который понимал, что человеку нужно не только материальное, но и духовное. В доказательство тому, что такое понимание у председателя Совета министров СССР было, говорит тот факт, что в 1976 году он лично курировал покупки на студию фирмы «Мелодия» синтезатора за 350 000 $.— Кстати говоря, я так прикинул, — произнёс Щербицкий, — если допустить, что спекулянты скупили и реализовали пятую часть партии — 20 000 штук, то это получается, что заработали они чуть меньше миллиона рублей.— Сколько?! Неужто и впрямь миллион? Гхм! Владимир Васильевич, ты наверное ошибся, — в сомнении проговорил Брежнев.— Да нет, — ответил тот, — я думаю это я ещё скромно посчитал. Скорее всего они заработали на много больше.— Юра, — обратился Брежнев к председателю КГБ, — с этим надо, гхм, что-то делать. Ты посмотри какими они деньгами ворочают. Это же, гхм, сколько народных денег пропадает?!— Леонид Ильич мы работаем по своей части. Ловим фарцовщиков и валютчиков, но всё же спекуляция больше находится в сфере действий Министерства Внутренних Дел. Это вотчина Николая Анисимовича. Это они должны усилить работу в этом направлении.