С начала года комиссия по вопросам гуманитарной помощи при правительстве Таджикистана дала согласие на десятки предложений из Германии, Австрии и других европейских государств об оказании помощи школам и больницам, включая южные районы — Шаартуз, Нижний Пяндж и другие. В Таджикистане и за большими грузами не следят, а на маленькие, стоимостью менее двадцати тысяч экю, обращают внимание только на блокпостах, сведения о них ни в комиссию, ни в налоговую инспекцию не направляются.

Евсей уже давно купил пару выгодных контрактов на поставку грузов с гуманитарной помощью, оформил бумаги и ждал своего часа. Чтобы не прогореть на этой сделке, груз в машине стоил намного меньше двадцати тысяч экю. Это была не первая операция торговца оружием в Таджикистане, пока в странах бывшего Союза идут войны, его помощь будет необходима.

На блокпостах Кришталь щедро делился медикаментами, дешевыми продуктами, ему указывали самые бедные кишлаки. К международной организации Красный Крест таджики относились с уважением. Они удивленно рассматривали американского монстра — «Питербилт», красивую и мощную машину, с мотором, который пробежал уже семьсот тысяч километров и пробежит еще столько же.

На посту под Шаартузом, неподалеку от железной дороги, Кришталь остался на ночь. В кузове, кроме пустых коробок, по чистой случайности не разобранных жителями кишлаков, было пусто. Таджики, чей язык ближе к персидскому, называли еврея на свой лад — Евзэй, они предоставили полномочным представителям Красного Креста для ночлега комнату, но Кришталь отказался, решив провести ночь в спальном отсеке машины. Шура устроился на передних сиденьях.

— Когда домой-то, Евсей Михайлович? — спросил он. — Могли бы и ночью ехать, я не устал.

— Шура, мало того, что вы дальтоник, вы еще страдаете куриной слепотой. Что бы мне вас проверить перед рейсом?..

— Опять смеетесь?

— Вы не поверите, Шура, но таки да. Хотя еще вчера мне было не до смеха. Все прошло очень торжественно, мне вручили майку с десятым номером, а вам с одиннадцатым. Нас включили в состав команды нижнепянджского «Черногорца». И я хочу вас спросить: вы горды?

— Честно?

— Желательно.

— Нисколько. Мне хватает номеров на машине, в удостоверении. Не хватало только, чтобы меня самого пронумеровали.

Евсей нерадостно вздохнул:

— Я чувствую в вашем голосе свое влияние. Очень пагубное.

— На вас тоже повлияли. Губительно.

— Может быть. Во всяком случае, это не заразно. На вас-то это не распространилось. Так что я не являюсь переносчиком болезнетворных микроорганизмов. Свои, личные бациллы я имею право разбрасывать налево и направо.

— Не пойму, о чем мы с вами говорим. Расскажите лучше какую-нибудь историю. У вас это лучше получается. Вот про вечную мерзлоту, к примеру, мне очень понравилось.

— Я не люблю повторяться. Кажется, это называется тавтологией. Завтра мы с вами будем уже в Узбекистане, продадим к чертовой бабушке этот грузовик, сядем в самолет и взмоем в облака. И вы думаете, что я буду отдыхать во время полета? Ничуть не бывало. Я, Шура, буду думать, как использовать самолет в качестве транспортного средства для перевозки контрабанды. Разработаю план, потом плюну на него. И знаете почему? Потому что вы не умеете водить самолеты. Вы пропустите какой-нибудь знак в небе, мы врежемся, и где-нибудь под Барнаулом спасатели Шойгу найдут наши дымящиеся останки.