Гадал ничего этого еще не знал, он просто молча восхищался невероятной красотой Колгарена, идя вслед за Элинором, забывшим просветить своего подопечного об особенностях этого «милого» города. Парень шел, открыв рот, то и дело оглядываясь на какое-либо особо потрясшее его строение. Но уже вскоре дикие вопли боли пробудили его от мечтательности. Гадал оглянулся вокруг и увидел компанию молодых ублюдков обоего пола, только что усадивших на колья трех совсем молоденьких девушек и веселившихся во всю. Бывший раб рванулся было спасать несчастных, Элинор едва успел поймать его. Только стражи им сейчас и не хватало для полного счастья! И Магистр Книги вынужден был коротко объяснить скрежещущему зубами парню порядки в Колгарене. Но Гадал, считавший себя познавшим все муки ада, не поверил ему… Слишком уж диким и невозможным показалось ему рассказанное магом. Элинор в ответ на все его горячие возражения только горько усмехнулся. В этот момент к ним подошла совсем юная, прелестная девушка, почти девочка, одетая в короткое голубое платьице, под которым явно ничего не было.

– Простите, молодой человек, – уставилась она на Гадала наивными, широко распахнутыми зелеными глазами, радостно улыбаясь ему. – Можно у вас спросить?

– Да, конечно, – не смог не улыбнуться ей в ответ парень, слишком чистой ему показалась ее доверчивая радость. Он заметил горькой и кривой ухмылки, перекосившей при этом лицо Магистра Книги.

– Может, вы разрешите мне вырвать у вас яички? – все с той же радостной наивностью спросила девчушка, доставая из-за спины длинные, широкие щипцы с зубьями. – Честное слово, я уже очень хорошо умею это делать! Очень медленно и больно! Я вам очень хорошо вырву!

Гадалу перехватило дыхание от подобного предложения. Он силился что-то сказать, глаза его выпучились, либо побагровело. Но он таки и не смог выдавить из себя ни слова.

– Вы думайте, мне уже пятнадцать! – снова обратилась к нему девочка, с надеждой смотря на него, в уголках ее глаз быстро набухали слезы. – Честное слово, мне уже пятнадцать… Честно! Я хорошо умею выдирать… Медленно… И член ломтиками могу нарезать… Ну-у-у, пожалуйста-а-а…

И она начала всхлипывать, растирая слезы по лицу кулачками.

– А если тебе, тварь такая, отрезать! – рявкнул в гневе справившийся с собой Гадал. – Тогда что?!

Девочка отшатнулась от него, перепугано посмотрела на его красное от злости лицо и разревелась в голос. Продолжая плакать, она задрала свое короткое платьице чуть ли не шеи и улеглась прямо на землю у ног Гадала. Задрала и широко расставила ноги, открывая почти не покрытую пушком полудетскую щелочку. Грудь у нее было довольно таки большой для ее возраста и упругой.

– Отрезайте-е-е-е… – продолжала плакать она. – Так бы сразу и сказали, что вы сами мне отрезать хотите-е-е… Зачем же обзываться-то? Только вы не сердитесь, я плакать буду-у-у… Вы глубоко режьте, пожалуйста-а-а…

И девочка заплакала уже взахлеб. Гадал, ничего не понимая, смотрел на нее и судорожно пытался вдохнуть. Но дыхание ему перехватило надежно…

– Ну что же вы, молодой человек? – обратился к нему кто-то из начинавшей собираться вокруг толпы. – Режьте же, раз потребовали! Не издевайтесь над девушкой! Она же плачет!