— Как это возможно? — хрипло спросила она. — Ты пытался выследить меня. Ты на стороне полиции. На их стороне.

Тони покачал головой.

— Так было, пока я не понял, что ты — та самая женщина, которую я полюбил по телефону. Анжелика, любовь — это чувство, которое пересиливает долг. Ну да, я работал с полицией, но я не один из них.

— Ляжешь с собаками — встанешь с блохами, — фыркнула она. — Ты пытался засадить меня в тюрягу, Энтони. Думаешь, я тебе поверю? Ты, верно, полагаешь, что я и впрямь дура.

— Совсем наоборот. Если тебе хочется поговорить о глупости, давай поболтаем о полиции. Копы — одноклеточные, тупые фанатики, которые способны заинтересовать психолога минут на пять. У меня с ними нет ничего общего, — в отчаянии доказывал он.

Она покачала головой, — скорее печально, чем сердито.

— Ты работаешь на Министерство внутренних дел. Ты сделал карьеру, ловя серийных преступников и пытаясь их лечить. И ты ждешь, чтобы я поверила, что ты внезапно переметнулся и теперь верен мне? Брось, Энтони, я не проглочу наживку.

Тони почувствовал, что слабеет. Голова работала медленнее, чем требовалось для того, чтобы удерживать Анжелику. Он произнес с жалким видом:

— Я сделал карьеру, только леча людей. Я должен был это делать, неужели ты не понимаешь? Там, где я работал, существовало всего одно место, где были достаточно сложные и интересные мне мозги. Это все равно что ходить в зоопарк смотреть на животных. Ты хочешь видеть их в естественной среде обитания, и если единственное место, где ты можешь реализовать свою мечту, это зоосад, ты туда идешь. Мне приходилось ждать, когда их поймают, и тогда я мог их изучать. Но ты… ты все еще живешь в естественной среде, все еще живешь так, как тебе хочется, совершенная в своем мастерстве. По сравнению с ними, ты лучшая. Ты исключение. Я хочу провести оставшуюся жизнь, восхищаясь твоим умом. Я даже представить себе не могу, что мне станет с тобой скучно. — «Страшно — может быть, но скучно — никогда», — подумал он.

Она выпятила нижнюю губу, лицо стало задумчивым. Она кивнула на его промежность с болтавшимся, как тряпка, вялым членом.

— Если ты находишь меня привлекательной, почему ничего не заметно?

На этот вопрос у Тони ответа не нашлось.

— Что же у нас реально есть, Кэрол? — спросил Брендон.

Кэрол ходила по кабинету, загибая пальцы.

— У нас есть транссексуал. Не такой транссексуал, который прошел через процедуры, контролируемые консультационной системой государственного здравоохранения, а такой, которому, судя по словам Дона, отказали в перемене пола здесь и ему пришлось оплачивать операцию за границей, торгуя телом. Значит, с самого начала у нас был некто, кого осматривали психологи и нашли его нестабильным. Еще мы установили как факт, что этот транссексуал ездит на машине, марка которой совпадает с той, которую вел человек, подозреваемый в убийстве Дэмьена Коннолли. У нас есть соседка, которая уверена, что Анжелика Торп убила ее собаку, — за две недели до первого убийства. Анжелика Торп купила программу, которая позволяет работать с видеоматериалами на компьютере, что соответствует моей теории о профиле убийцы, поддержанной психологом. Эта самая Торп даже живет именно в таком доме, который описал Тони! — запальчиво выкрикнула Кэрол.