– Империалы.

– Я так и понял. Три десятка, а то и больше выйдет, как раз для барона выход заплатишь, и еще останется. У меня есть один, еще старого императора. Их начеканим. А то новые то с лицом Домициана, то с лицом Домиции… затем, резко оборвав эту тему, стал говорить о другом.

– Ну-ка помоги мне посчитать. Значит, мы наторговали семьдесят пять таланов…

– Вобще-то восемьдесят, – поправил его Антон.

– Это я тебя проверял, – оскалился Торвал.

Два отдали за сапоги и колеты. Девять и волшебные сапоги за рабов. Он вновь стал смеяться. Отсмеявшись, спросил:

– На чем я остановился?

– Что на рабов мы потратили девять таланов.

– Ага. Двадцать восемь на золото и полтора талана на тряпки. Еще купили мне инструмент на полтора талана. Итого… Это сколько мы потратили? – спросил он.

– Сорок два потратили. Тридцать восемь таланов осталось. – подсчитал Антон.

– Хорошо живем, – подходя к постоялому двору, обрадованно произнес шер. Рабами вот обзавелись…

– Какие рабы? Кто купил? – услышали они крики на постоялом дворе. Вот это рабы?! Это стоящие в очередь на отпевание! А эти пустынные шлюхи к ним в придачу. Обманули милорда! Поубиваю сволочей! Забирай свой товар и возвращайся, негодник. Я сама разберусь с этими жуликами. А?.. А?.. Вы видели, до чего дожили, люди добрые! – кричала Франси.

– Ну Франси дает, – засмеялся шер. – Дай ей волю, она тот корабль, на котором Раам поплывет, по досочкам раскатает.

– Как это ты ничего не знаешь… Забирай, говорю…

– Франси, не кричи, – Антон вошел во двор и спокойно посмотрел на разъяренную женщину и невозмутимо стоящего надсмотрщика за рабами. – Это я купил этих людей. Если тебе непонятно почему, могла бы спросить сначала у меня, а потом уже думать, кричать тебе или нет. Мне странно, что ты считаешь меня недоумком.

Женщина опешила и замолчала. Стушевалась и стала оправдываться:

– Я так не считаю, милорд, кто вам такое сказал?

– Ты только что всем говорила, что меня обманул жулик. – Антон не на шутку рассердился. Когда его обвиняли в глупости, он всегда сердился, не показывал этого начальству, но остальным спуску не давал. Он знал свои недостатки, но откровенной глупости среди них не было. По крайней мере он так считал. – Если меня так легко обмануть и подсунуть трех стариков вместо молодых рабов, стало быть, я недоумок. Все просто. А теперь послушай меня. Я дал тебе право сидеть рядом с собой, но не давал права обсуждать мои решения и отменять их. При отце вы не смели даже клопов потравить. А теперь ты так осмелела, что отменяешь мои решения. – Антон, не в силах остановиться, завелся. – Мне вернуть тебя опять в кухарки?

– Простите, милорд, я была неправа. Я не знаю, как это случилось… – Франси уже беззвучно плакала и была так искренна в своих чувствах, что Антон проникся к ней жалостью.

– Ладно. Прощаю, Франси. А теперь я тебя познакомлю с нашим приобретением. Это мастер-гладиатор. Я не знаю его имени, но он достоин уважения, потому что смог дожить до старости и сохранить чувство собственного достоинства. Он не стал себя выкупать у алчного хозяина арены, потому что считал, что свободу заслужил.