– Не боги же, на самом деле, горшки-то обжигают, – сказал он Пелагее, – начну я, пожалуй, кузнечить. Если чего пока и не умею, так невелика беда – небось, научусь.

Сказано – сделано. Спустя короткое время он орудовал в кузнице, как заправский кузнец. Ковал лошадей, отягивал железными ободьями тележные колеса, наваривал косы, нарезал серпы. К нему стали уже приходить заказчики, сначала изредка, а потом, прознав, что новоявленный кузнец – не промах, так валом повалили, особенно перед страдой, а то и в саму страду.

Елпанов уже подумывал о том, чтобы взять в помощники какого-нибудь парня из бедной семьи – глядишь, и в других делах по хозяйству помощь была бы…

Жизнь продолжалась в трудах и заботах, как всегда – скупая на радости и щедрая на беды.

Но была у Василия Елпанова всем радостям радость – отцовская. Только-только заневестилась дочка Настя, как удача подвалила: приехали сваты из Кирги – сватать ее за сына удачливого и богатого прасола* Коршунова. Коршунов торговые дела свои вел с большим размахом, а знакомства сводил придирчиво, с немалым выбором. И то сказать: в округе всяк за честь почитал знать Иллариона Алексеевича Коршунова, который давно уже стал своим человеком даже на Ирбитской ярмарке, а коршуновские подручные гоняли гурты скота и косяки лошадей, вели хлебные обозы в Тагил, Надеждинск и другие города, где стояли демидовские заводы. С ежегодных ярмарок и торговых сделок Иллариону Алексеевичу доставался большой доход. Коршуновский дом в Ирбитской слободе – полная чаша, хозяйство – большущее, работников – со счета сбиться можно.

Когда на Николу зимнего к дому Василия Елпанова подкатила пара рысаков, запряженных в нарядную кошеву**, прядеинцы увидели, как из нее первой вылезла женщина в оренбургской шали – сваха, и степенно вышел сват – староста Кирги.

Не успели сваты войти в дом, как из конца в конец деревни полетела весть, потом пошли разговоры:

– К Елпановым сваты приехали! Да кошева какая знатная!

– Ну, еще бы! Богатство к богатству тянется… Проезжий из Ирбитской слободы намедни говорил, мол, скоро в вашу деревню от самого Коршунова сваты пожалуют…

– Вестимо, Настасье-то Елпановой богатого жениха сватать будут!

– Да уж понятно, что не из голытьбы какой…

Сватовство, как узнали потом прядеинцы, оказалось удачным. Настя Елпанова и Платон Коршунов до этого раза два уже виделись в Кирге, в приходской церкви.

Когда приехавшие сказали все, что положено по обряду сватовства, сели за стол – "пропивать невесту". Свадьбу назначили на Николу зимнего, а сыграть ее решили в доме Иллариона Алексеевича Коршунова.

Свадьбу сыграли с большим размахом. Отгуляли, отпели-отплясали, и снова потянулись бесконечные трудовые будни.

Cенокос был в разгаре. Ранним утром, когда только самые работящие хозяйки, позевывая и крестя рот, идут в пригоны доить коров, Василий вышел на улицу и направился в кузницу. Накануне он вернулся со своего покоса, где у него треснуло полотно литовки*. Сенокос ведь ждать не будет. Можно было бы взять другую косу – в хозяйстве было несколько запасных, но Василий всегда и во всем любил порядок. Потому он и шел сейчас к своей кузнице, слегка поеживаясь от утренней свежести.