Землепотрясная была похожа на шумный праздник, на неутомимо скачущий на полу детский мяч. Заядлая же относилась к категории людей, которые отлично знают: именно детские мячи разбивают оконные стекла и сшибают вазы с сервантов, а на буйных праздниках всегда отдавливают ноги и крадут кошельки. Что же касается воздушных шаров, — их лучше покрепче сжимать за хитрый хвостик.

— О-о-о… — не без удовольствия оповестила она Дашу, — директор к нам направляется. Сейчас получишь очередной втык!

К ним и впрямь подплывал злой и слегка оплавленный жарой директор клуба. Даша сморщила нос и, сняв ноги со стола, сунула их в свои любимые ботинки «как у Джони Деппа», которые носила зимой и летом, с тех самых пор, как грохнула на них сумму, приравнивающуюся к стоимости всей полагавшейся девушкам обуви, включая домашние тапочки.

— Дашенька, — начал директор с не обещавшей ничего хорошего ласковостью сквозь зубы, — вы сегодня вечером петь собираетесь?

— Да, — беззаботно улыбнулась та. — А что?

— Тогда у меня к вам личная просьба — не ходите в зал. А то вы заводите клиентов, садитесь к ним на колени… А потом они осаждают мой кабинет, суют деньги и требуют вас. И угрожают мне, между прочим! Я каждый вечер вынужден под угрозой расправы защищать вашу сомнительную честь. Вы прекрасный арт-директор, Даша, так не ведите себя, как последняя….

— П-и-и-и-и! — громко пропищала Даша, имитируя славноизвестный звук в телевизоре, перекрывающий маты. — Обещаю вам, Александр Витальевич, сегодня буду стоять на сцене, как солдат перед мавзолеем Ленина. — Она бодро приложила ладонь к виску, отдавая честь.

— К пустой голове… — неприязненно начал директор, но махнул рукой. — Ладно. Что у нас с шестым числом?

— О! — оживилась Даша. — Ночь на Ивана Купала получится землепотрясная! Пресса в курсе — все в шоке. Все ж — язычники, все, на самом деле. Гороскопы там, бабки-шмабки, секс, короче… На пляже сложим костры, будем через них прыгать! Всем мужчинам будут выдавать при входе рога…

— В каком смысле? — встрепенулся директор.

— Да нет, не в том, — хохотнула Чуб и, извернувшись, выудила из кармана брошенной на стол куртки затасканную книжицу. — Просто ночь на Ивана Купала — это, типа, наш славянский Хэллоуин! Ночь перед праздником Всех святых, то есть в нашем случае одного главного святого, когда нечисть властвует на земле безраздельно. Черти там, ведьмы, вурдалаки! — радостно блеснула она интеллектом, который, в отличие от прочих частей ее естества, излучал блеск крайне редко. — Поэтому мужчинам будут выдавать рога, зубы и хвосты, женщинам — метлы и венки. А утром дамы будут пускать венки со свечками по Днепру, а мужики — их ловить… Я все-все про Купалу прочитала. У меня целая программа!

— Угу, — скептически фыркнула Заядлая, явно адресуя свои сомнения близстоящему начальству. — Только Хэллоуин — это Хэллоуин, его все знают. А это все наши мамины радости… И вообще, зачем людям нужно два Хэллоуина?

— Но этот наш, личный! — громогласно обиделась Чуб.

— Ладно, — обреченно вздохнул директор, — работайте. И помните, что я вам сказал. Один шаг со сцены, и считайте, что вы уволены.